Ирина Хохлова - Возвращение любви

«10 ноября.

Шла из школы и в толчее обратила внимание на офицера — их все меньше попадалось на городских улицах. Нарочно замедлила шаг, чтобы присмотреться.

Среди Валериных сослуживцев таких не припомнила. Чем же тогда он меня привлек? Ага, видимо, тем как он двигался: сутулясь, волоча ноги. От всего его облика исходило ощущение какой-то расхлябанности, неуверенности в себе.

Терпеть не могу таких вояк! Пришел на память Валера. Вот кто был прирожденным офицером! Иметь в предках три поколения служилых людей — это не шутка. За что судьба так жестоко обошлась с ним?

Вспомнился парад три года тому в военном городке. Мой муж шел тогда во главе своей роты. Как он был хорош! Формы — с иголочки, сапоги — начищены до зеркального блеска. Он волновался, но его голос, когда отдавал команды, звучал четко и внушительно. Как я гордилась в тот момент, что стала женой офицера!

Да, в этом вся разница! Тогда Валерины сослуживцы и он сам казались мне настоящими офицерами. А нынешние, те, что остались, кажутся, офицерней. Про тех можно было сказать: «Господа офицеры!» Про нынешних: «Господи, и это офицеры?»

«19 ноября.

Утром проснулась со странным ощущением умиротворенности и любви ко всем и всему. Откуда-то пришли слова:

— Все вернется.

Я произнесла их неосознанно. Что именно должно вернуться? И куда?

Но через несколько минут уже знала: вернутся любовь и былое счастье.

«Глупость, — возразила себе, — несусветная глупость. Какое может быть счастье, если человек, которого люблю, сейчас в тысячах километров отсюда, в пекле межнационального конфликта, и возвращаться, судя по всему, пока не собирается? Явная нелепость! Или, как говорили средневековые схоласты: «Верую, потому что абсурдно!»

Откуда берется это чувство необъяснимой уверенности и на чем оно основывается? Впрочем, не важно! Важно, что это чувство, похожее на вдохновение, вдруг осенит человека, когда у него совсем опускаются руки и пропадает всякая надежда. И тогда человек вновь обретает желание жить, ощущает неизведанные прежде радости, такие, например, как удовольствие смотреться в зеркало или поправить подушку под головой.

Кстати, о зеркале. Когда причесывалась сегодня, с ужасом заметила новую морщинку возле глаза. Еще вчера ее не было! И я с мстительным удовольствием подумала, как брошу Углову в лицо:

— Посмотри, негодяй, что стало со мной, пока ты воевал непонятно где и непонятно за что. Я тут без тебя совсем в старуху превратилась!

Он, конечно же, сразу примется уверять, что не видит во мне никаких перемен. И тогда я его поцелую. А затем нас ждет целая ночь любви и блаженства. Да что ночь — это уже на всю оставшуюся жизнь…

Откуда такая уверенность, что встреча с Валерой вообще когда-нибудь состоится? Но ведь есть эта уверенность, есть! Даже если не встречу его до Нового года, то загадаю это своим желанием, пока будут бить полуночные часы. И уж тогда, не сомневаюсь, все сбудется. И больше Валеру я не потеряю. Ведь, в сущности, этим мужчинам не так уж много и надо — чтобы их понимали и терпимо относились к недостаткам. А нам, женщинам, нужно одно: чтобы нас любили. Все остальное приложится. Все остальное уладится.

Уладятся отношения с Зотовым: мы будем просто хорошими друзьями. Дима не останется одинок. Рано или поздно найдется женщина, которая сумеет оценить его способности и достоинства. А Диме только этого и надо! Что же касается Петра, тут все намного сложнее. Но коли судьба затянула этот сложный узел, она сама же его и распутает…

Ах, скорее бы пришло письмо. Неужели Маргарита забыла свое обещание? Неужели не понимает, что мне невмоготу ждать? Впрочем, я готова ждать всю жизнь…»

Глава тринадцатая

Сны преследовали Елену с детства и она не верила, то есть, понимала, что они отражают состояние души и дают подсказку, только надо угадать — какую.

В эту ночь она видела себя маленькой девочкой. И вот будто просыпается эта девочка в ночном лесу. Вокруг стоят огромные деревья и, кажется, верхушками своими задевают звездное небо.

Одно из этих деревьев оживает, превращается в большого мохнатого человека, наклоняется над нею и поднимает на руки. Она слышит, как шумно дышит великан, как в его груди молотом бьет огромное сердце. Ей становится страшно, и она кричит:

— Валера, Валера!

И просыпается.

Она не мучилась над разгадкой этого сна — сразу сообразила, что вот-вот получит письмо.

Оно пришло только через месяц. И все равно Елена решила про себя, что сон был в руку.

Маргарита писала: она передала Валерию, что его спрашивала сестра. Тот ответил, что сестры у него отродясь не было, но очень интересовался, как самозванка выглядит, из чего Маргарита заключила, что Елена ее обманула, по сей вероятности, приходится ему женой и пусть это останется на ее совести. Что же до Валерия, то он лежит в больнице, а ей, Маргарите с мужем надо бы на время уехать, но Сережа из солдатской солидарности не может этого допустить, то есть, бросить друга, сама знаешь, какой уход в больницах, поэтому не худо бы Елене приехать, и возможно, устроиться сиделкой, о чем уже есть договоренность.

Письмо было написано четким почерком и тем слогом, каким пишутся приказы. Только почему больница, а не госпиталь? Впрочем, он же штатский…

На этот раз помогла Елене деньгами Ира и она тут же уехала, ни о чем не раздумывая. В голове стучало одно: Валерий в больнице.

Из Москвы позвонила Мешковым и попросила, чтобы ее встретили — приедет десятичасовой электричкой.

Маргарита была с мужем — его Елена узнала сразу. Ехать к ним отказалась, попросила сразу же отвезти ее в больницу.

Мешков (он был на своей машине) по дороге сказал, что Валерий предупрежден о ее приезде.

— И как он это принял? — спросила Елена.

— Обыкновенно, — пожал плечами Мешков.

— Он этого ждал, — сказала Маргарита. — Знал же о посещении «сестры».

— Понятно, — кивнула Елена и всю дорогу молчала, а супруги заспорили о каких-то своих делах и о ней словно забыли.

— Я пойду одна, — заявила она, когда после коротких переговоров с больничным начальством Мешков проводил ее до двери палаты.

— Хорошо, — согласился Мешков и, пожав ей руку, ушел.

Елена ступила в палату.

Валерий лежал — голова на высокой подушке — и читал какой-то журнал. Не обратил внимания на бесшумно отворившуюся дверь. Лицо его очень изменилось, осунулось.

«А вдруг мы чужие?» — подумала Елена, и был короткий миг, когда захотелось повернуть назад и бежать, бежать по длинному коридору.

И тут он повернул голову. Беглая тень скользнула по лицу, но оно осталось спокойным. На Елену смотрели усталые, видевшие смерть и кровь глаза. Перед нею был не прежний Валерка, красивый и веселый парень, а зрелый, бывалый мужчина.