Порочные (СИ) - Громова Ксения

Я сидела на стуле. Тело затекло, все мышцы ломило. Во рту был кляп, а руки были связаны за спиной. Боже, где я? Где Вика? Я ничего не слышала. Ничего не видела. На глазах была повязка. Дернулась, пытаясь освободиться, но меня связали очень крепко.

Ледяной страх сжал мое сердце, но я приказала себе держать себя в руках. Если я позволю панике и ужасу накрыть себя с головой, то ничем хорошим это не закончится. Старалась дышать глубоко, старалась успокоиться. Но получалось плохо. Я очень переживала за Вику. Где она? Ее не было слышно. А еще я боялась за своего ребенка. Не навредили ли ему?

Не плачь. Не плачь. Не плачь.

Ваня нас найдет. Спасет. И все будет хорошо.

Но зачем нас похитили? За что? И, от этой мысли моя душа ушла в пятки, связано ли это с тем, что Ваня пришел в ту ночь в крови и пожаром?

Костылев, ну ты и гад…

Неожиданно в тишине раздались тяжелые шаги. Наверняка, шел мужчина. Боже, спаси. Боже, убереги. Боже, не дай им навредить нам.

Резкая боль в затылке заставила вскрикнуть, но кляп помешал звуку вырваться наружу, но тряпочку тут же выдернули изо рта, и я тяжело задышала.

— Отпустите… Отпустите нас, пожалуйста… — голос дрожал, я звучала жалко и унизительно, но ради безопасности детей была готова и на это. Лишь бы с ними было все в порядке.

— Тише-тише… — знакомый голос прозвучал прямо над ухом, и я не могла в это поверить. Это сон. Галлюцинация. Все, что угодно, но только не явь. — Не надо бояться, любимая. Я защищу тебя.

— Никита? Что ты…

Мой бывший сорвал с моей головы повязку, и я тут же зажмурилась от яркого света, бьющего прямо по глазам.

Но парень не дал мне прийти в себя. Больно схватил за подбородок, заставляя поднять лицо.

— Смотри на меня! — прокричал он яростно, — Смотри, что сделал твой ебырь! Смотри, сука! Смотри!

И теперь я не выдержала. Больше не могла держать себя в руках. Громко расплакавшись, и я приоткрыла один глаз и тут же зажмурилась от ужаса. Если бы я встретила Никиту на улице, то ни за что бы не узнала. Все его лицо было в шрамах и, как мне показалось, в ожогах.

— Стра-а-а-ашно? — прошипел он, — Страшно… И скоро будет больно. Поверь мне.

Боль. Больше всего я боялась именно этого. Страх затмевал мой разум лишь при мысли, что Никита причинит вред моему малышу. И я не знала мужчину, стоящего передо мной. Тот Никита, который стал моей первой любовью, никогда бы не причинил вред женщине, а тем более ребенку. Но я уже должна была давно понять, что Никита совсем не тот, за кого себя выдает. Кто знает, если он способен на измену, то вдруг у него ещё больше пороков?

Мой бывший парень нервно расхаживал передо мной, что-то нервно бубнил себе под нос, то и дело касаясь своего обезображенного лица. Он меня откровенно пугал. Сначала говорил, что защитит, а потом пообещал причинить боль и страдания. Что с ним стало? Казалось, не только его лицо стало уродливым, но и душа… А рассудок повредился.

А что мне делать? Я не знала. Сидеть тихо, не привлекая к себе внимания? Но вдруг я упускаю отличную возможность спастись? Ведь где-то там меня ждала Вика. Наверняка, ей было страшно без меня, а я просто с уходила с ума, не зная, в каком малышка сейчас состоянии. Делали ей больно? Не обижали ли ее? А мысль о том, что она вообще могла быть уже мёртвой, я даже не допускала.

А если заговорю с ним? Если начну отвлекать? Вдруг это ещё больше разозлит, и мы не выберемся отсюда живыми? Было страшно. Очень страшно. Не о таком дне рождения мечтала Вика…

— Никита… — тихо позвала его, а сама вся сжалась, боясь пошевелиться. Все же надо попробовать достучаться до него. Надавить на жалость. А возможно, что ему самому хочется, чтобы его пожалели.

— Никита, — позвала его громче, потому что он не отреагировал.

— Заткнись, тупая шлюха! — Никита резко развернулся ко мне, и от злости он чаще задышал.

— Что за чудовище сделало это с тобой?! — выкрикнула я, стараясь, чтобы мой голос звучал сочувствующе.

Бывший замер, его начало всего лихорадить. И я не понимала, выбрала ли я правильную тактику. Но решила не отступать. Осознавала, что в некоторой степени действовала глупо… Но я больше не могла молчать. Я должна была до конца доиграть свою роль.

— Что за чудовище? — казалось, вечность спустя ответил Никита, — А я уже говорил, что это сделал тот, кто трахает тебя!

— Ваня? — губы задрожали, и я почувствовала, как слезы стекали на шею, — Как он мог это сделать? За что? Боже, как я была слепа! Не увидела в нем зверя?!

Надеюсь, что я не переиграла. Несомненно, проступок Вани меня привел в дикий ужас, я не ожидала от него такой беспочвенной жестокости. Да, Никита мне изменил, пытался поговорить со мной, но так избивать его? Я не хотела этого, я не просила этого. Боже, страшно представить, через что прошел Никита. Он не заслужил этих страданий.

— Я не хотела, чтобы ты пострадал, — в очередной раз всхлипнула. И сейчас я сказала правду. Если бы Ваня тогда не избил Никиту, то мы бы не оказались здесь.

Никита закрыл глаза и пошатнулся. С ним явно было что-то не то. Но вот я не могла понять, что именно.

А потом… Потом он начал плакать. Тогда мне стало ещё страшнее.

— Это сделал со мной твой Костылев! Ни за что! Просто так! Я не виноват в том, что у меня такая работа! Я всего лишь выполнял свою работу!

Его слова напоминали бред сумасшедшего. Какую работу? О чем он вообще говорил? Не понятно. Казалось, что Никита окончательно свихнулся. И это не было хорошо.

— Что… Что за работа? — спросила, а потом почувствовала слабую боль. Это не было похоже на то, как толкается мой малыш. Нет, нет, нет! Только не это! Я не могу сейчас потерять ребенка! Господи, прошу, сохрани. Больше потерь я не выдержу. Боже, прошу, спаси и сохрани. Ваня… Где же ты? Ещё чуть-чуть и я тоже начну сходить с ума…

И мой вопрос совсем не понравился Никите. Он вновь начал ходить из угла в угол, чуть ли не рвал на себе волосы.

— Неважно! — вдруг бешеным голосом заорал он и перестал ходить. Потом вдруг приблизился ко мне и наклонился прямо к моему лицу. — Все это неважно… Уже нет… Теперь у меня другая цель… Другая… Он сделал мне больно, очень больно! Заставил меня плакать! Он унизил меня! Унизил!

Никита выкрикивал эти слова мне прямо в лицо, а сам продолжал плакать. Его лицо покраснело, глаза опухли, а из носа уже давно текло. Отвратительное зрелище. Хотя я не думала, что он мог выглядеть в моих глазах ещё хуже, чем тогда, когда я застала его и Лесю. В нашей постели. Ясное дело, они там не лук перебирали.

А боль, хоть и не усиливалась, стала беспокоить меня чаще. Нужно что-то делать! Я должна спасти своего ребенка!

— Я заставлю… Заставлю его плакать. Он будет просить прощения на коленях, будет целовать мои ботинки! И только если я ему разрешу!

Мне нужно в больницу. Я больше не могла выслушивать этот бред. Я ничего не понимала. И не хотела понимать. Мне нужно в больницу. Но как достучаться до Никиты? Как заставить отвезти меня в больницу? И есть ли вообще надежда, что он придет в себя? Меня стали одолевать сомнения, мне казалось, что Никита что-то принял. Какие-то наркотики. Ведь когда он был пьяным, то вел себя совершенно по-другому.

— Ненавижу! Ненавижу его! — продолжал яростно бормотать себе под Никита, время от времени размазывая слезы и сопли по лицу.

— Никита, послушай меня, — я больше не могла позволить себе плакать, мне нужно собраться ради детей. — Послушай меня! Хотя бы ради того, что между нами было…

— Ты веришь мне? — неожиданно перебил он меня. — Веришь?

Растерянно моргнула. Господи, что он говорил несколько минут назад? Я была сосредоточена только на своей боли. И совсем не вникала, что он рассказал.

— Верю во что? — спросила аккуратно, боясь, что Никиту может разозлить моя невнимательность.

Сейчас этот человек был непредсказуем. Не знала, что ожидать от него в следующую секунду.

Никита сглотнул и вытер пот со лба.

— Ну, — он неопределенно махнул рукой в воздухе, — в то, что меня избил твой Костылев?