Элизабет Лейн - Дачный роман
Последние четыре дня он провел преотвратительно. Едва ли хоть час проходил без того, чтобы ему не хотелось схватить телефон и набрать ее номер. С полдюжины раз он уже брался за трубку, но всегда останавливался. Кэйт прекратила их отношения. Кэйт приняла это решение сама. Она должна сама и изменить его.
— Джефферсон! — с лестницы раздался голос его матери, возвратившейся с заседания библиотечного комитета. Без сомнения, ей не терпится рассказать ему обо всем — в частности, о выступлении Кэйт.
— Я у себя. — Готовясь к очередному испытанию, Джефф поднялся и принялся расхаживать по комнате. Все последние дни их отношения оставались крайне натянутыми, но она была его матерью, и он по меньшей мере обязан платить ей вежливостью.
— Ну, как провели время? — спросил Джефф, стараясь быть как можно любезнее. — Аукцион принес достаточно денег? Можно проектировать библиотеку?
— Почти, — выдохнула мать, опуская свое затянутое в корсет тело на краешек кресла и обмахиваясь номером «Города и деревни». — У фонда недостает каких-то нескольких тысяч долларов, но мы планируем собрать их, устроив еще одно шоу: городскую ярмарку и карнавал в честь столетия со дня основания Мисти-Пойнт. Если все пройдет должным образом, у нас окажется нужная сумма. Да, кстати, карнавал и все остальное — идея твоей мисс Валера.
— Она уже не моя мисс Валера, — парировал Джефф, благодарный ей хотя бы за то, что она перестала называть Кэйт «эта женщина, Джо-Джо». — Но идея действительно хороша. Признаюсь, я бы до такого не додумался. Там соберется весь город.
— И в комитете никто не додумался. А она, знаешь, нагло так поднялась и изложила свой план. А когда ее поддержала Оливия Карлинг, у нас не осталось выбора. Ты знаешь, как настойчива бывает Оливия, когда что-нибудь взбредет ей в голову. Дело в ее происхождении, я полагаю. Единственная, кто упиралась, — Лэйси Энн Боделл.
— Неужели? — бесстрастно спросил Джефф. — И что было дальше?
— Лэйси Энн согласилась — только при условии, что твоя мисс Валера исполнит перед всеми на карнавале свой клоунский номер.
— И что, Кэйт охотно согласилась?
— Боже, нет, конечно! Она очень ясно дала понять, что ей хотелось бы появиться на празднике в качестве члена комитета. Но на Лэйси Энн что-то нашло — ты знаешь, какая она иногда бывает, — и тогда, компромисса ради…
— Значит, Кэйт уступила и согласилась быть Джо-Джо! — Джефф едва сдержался, чтобы не произнести грязное ругательство. Он знал, чего стоило Кэйт встать и выступить со своим планом перед комитетом. По крайней мере они могли бы отнестись к Кэйт с уважением, а не отводить ей роль, которая ее унизит.
— Вообще-то я поддержала Лэйси Энн, — продолжала его мать. — Детям нужно какое-то развлечение, и потом, эта женщина — клоун…
— Эта женщина — тонкий художник и очень ранимый человек, — не выдержал Джефф. — И если хочешь знать мое мнение, ваш драгоценный комитет все равно что дал ей пощечину!
— Джефферсон! — Журнал выпал у нее из рук. — Что происходит с тобой последнее время? Ты сам на себя не похож!
— Очень может быть. — Джефф поднял упавший журнал. — Можно спросить тебя кое о чем? — поинтересовался он. — Вы с отцом были счастливы вместе?
— Что это за вопрос? — Она растерянно заморгала.
— Вопрос, который я обязан задать, — осторожно ответил Джефф. — Надеюсь, ответ на него поможет мне лучше понять кое-какие вещи — и прежде всего самого себя.
Мать уставилась в окно, избегая его взгляда.
— Твой отец был отличным бизнесменом. Верным мужем и…
— Ты была счастлива с ним, мама? А он?
— Джефферсон! Ты ведешь себя бестактно!
— Но мне нужно это знать.
Она слабо вздохнула, опустив плечи.
— Твой папа не умел быть счастливым. Его не так воспитали. Все, что он знал, — это правила: как выполнять их, как следить за тем, чтобы их не нарушали другие…
— А ты?
— Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я вышла замуж. Я была слишком юна, чтобы принимать собственные решения. Меня воспитали хорошей, послушной женой, поэтому я позволила моему мужу сформировать мое сознание… Как и твоей сестры Джоанны, и твое…
— Джоанна — одинокий, одержимый трудоголик, — грустно усмехнулся Джефф. — И посмотри на меня! Я старался точно так же контролировать Меридит, как отец контролировал всех нас, мне это казалось таким естественным. И никак не мог понять, почему она меня бросила. Теперь я знаю!
— Ерунда, твоя жена была чересчур озабочена собой! — Мать Джеффа вскочила на ноги. — Послушай, Эллен же не такая. Она тихий, умный и послушный ребенок, каким был и ты. Все, что ей нужно, — это такая мать, которая подаст ей правильный социальный пример… Честно говоря, тебе, Джефферсон, пора серьезно задуматься над этим.
Она ушла к себе наверх переодеваться, а Джефф еще долго сидел, неподвижно уставившись в окно. Как, как он не понимал этого раньше? Его отец, негибкий, зацикленный на своих правилах человек, портил жизнь каждого из них: свою жизнь, жизнь его матери, сестры, Меридит и даже Эллен. «Кодекс» отца довлел не над одним поколением Пэрришей, неизменно принося свои горькие плоды.
Пока в его жизни не появилась Кэйт Валера.
Это она, одухотворенная, импульсивная Кэйт, вывела его из летаргии и показала ему, что значит быть живым. Это Кэйт и ее дочь открыли перед Эллен мир фантазии и света, который должен быть частью детства каждого. Это Кэйт научила его любить. Кэйт кардинально изменила его жизнь. А он позволил ей уйти.
Джефф вскочил на ноги, неожиданно приняв решение. Еще не поздно — не может быть слишком поздно. Он позвонит ей, он придумает какой-нибудь предлог увидеться вновь. Стоит ему обнять ее, как она поймет, что они предназначены друг для друга.
Он вернет Кэйт, поклялся себе Джефф. Но сначала нужно справиться с ее уязвленной гордостью. А для этого не помешает иметь союзника. Кэйт нанесли глубокую обиду тем вечером в яхт-клубе, и она может не захотеть видеться с ним — но как она откажется видеться с его дочерью?
— Эллен! — Перепрыгивая через две ступеньки, он побежал вниз, зная, что она рисует в спальне. — Дорогая, хочешь помочь отчаявшемуся человеку?
Его голос эхом отразился от стен пустой комнаты. Эллен там не было.
Джефф остановился в дверях, размышляя, не отправилась ли она на кухню перекусить. Только через пару секунд он заметил записку, приколотую к подушке. Джефф быстро пересек комнату и схватил ее. В сердце медленно заползал страх.
«Дорогие папа и бабушка! Флэннери и я хотим быть сестрами, а вы, взрослые, говорите «нельзя». Поэтому мы уходим в русалки. Прощайте.
