Кент (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)"
Что сейчас склониться, чтобы пленить меня окончательно и бесповоротно своими губами, когда мужчина сделал порывистый шаг ко мне….развернувшись так же резко и порывисто, чтобы уйти из раздевалки, зарывая за собой двери и оставляя меня наедине со своей обжигающей дрожью и ароматом его кожи на кончике языка.
Бродяга был прав.
Это было желание, которое горело во мне разъедающим пламенем, разгораясь от его взглядов, голоса и прикосновений до состояния восторженной эйфории, что поглощала меня всю без остатка, мечтая днями и ночами лишь о нем одном.
Если это было желание или страсть, то я была по уши в ней.
Себ ворвался в раздевалку спустя минут двадцать, как раз в тот момент, когда я уже балы одета и готова тому, чтобы ехать домой, первым делом заключая в крепкие объятья, по которым я так скучала эту сумасшедшую ночь.
Обнимая его в ответ так же крепко, и зарываясь лицом в грудь, я думала о том, что обрела свою первую настоящую подружку так неожиданно для себя самой, молча поражаясь тому, как этот светлый, добрый, искренний человек мог кому-то не нравиться, не смотря на свой странный статус, которого Себ не скрывал. Лично я его просто обожала, и устало улыбнулась в ответ, когда он потянул меня настойчиво на скамейку, горячо выдохнув:
— Рассказывай!!!
И я рассказывала с упоением о том, как выглядит этот нулевой этаж, узнав с удивлением о том, что когда-то на нем работал и Себ, что пожал плечом:
— Это давно уже было! Тогда там даже ремонта не было. Жуткое место: кирпичные стены с какими-то жуткими рисунками поверх, чтобы скрыть следы плесени, не было даже нормального пола, его просто засыпали песком или щепками, которые раз в неделю собирали в мешки и выбрасывали. Было мало столиков и их постоянно ломали. Но уже тогда там были бои. Это гораздо позже босс понял и узрел, что именно это часть клуба самая прибыльная и решил обустроить все более или менее приличным образом.
— А Бродяга? — голос дрогнул, когда я выдохнула его им, словно его вкус отозвался внутри меня.
— Он пришел позже, когда там уже было все оборудовано для боев, но сразу же заявил о себе, — Себ улыбнулся так широко, словно Бродяга был его отпрыском, которым он искренне гордился. — С тех, как он появился в стенах клуба, победить его не смог никто!
Еще бы!
Думаю, мы могли до обеда следующего дня обсуждать с Себом то, как дрался Бродяга и что из себя представлял, пока я активно рассказывала иногда даже соскакивая, чтобы показать наглядо, как он двигался и как был, под охи и ахи эмоционального Себа, который хватался за сердце от моих рассказов, каждую минуту сокрушаясь о том, что у него нет возможности увидеть это самому, если бы в раздевалку не вошел Люк, сокрушенно качая головой:
— Скоро начну ревновать к этому вашему Бродяге!
— Ревновать — это хорошо, главное не влюбись в него сам, — рассмеялся Себ, поднимаясь на стройные ноги, чтобы проплыть до своего мужа и мягко обнять его, — Едем домой?..
— Конечно, — Люк протянул руку ко мне, когда я скользнула к нему тоже, улыбаясь оттого, что он обнял меня второй рукой, увлекая нас с Себом на выход, где уже ждала их милая как всегда идеально чистенькая машина.
Я рассказала Себу совершенно все, кроме того, что произошло в туалете….и в дУше, но почему-то было стойкое ощущение того, что он сам обо всем прекрасно догадался, отчего я начинала краснеть и прятать свой полыхающий непонятной и больной эйфорией взгляд.
Этот взгляд во мне мог зажечь лишь один мужчина, чьи прикосновения и вкус я знала теперь наверняка, с ужасом понимая, что привязалась к нему лишь еще сильнее, как бы не пыталась этому сопротивляться…очевидно, что сопротивление Бродяге было делом бесполезным и бессмысленным, вот только взять и просто сдаваться на его милость я тоже не собиралась!
Рано было о чем-то думать, когда я отчетливо понимала одну простую вещь: если теперь я принадлежала ему, то вот кому принадлежал он, было не понятно.
Мысли жалили мой мозг роем бешенных медуз, не давая уснуть, даже когда я оказалась дома в собственной постели, где можно было бы наконец расслабиться и придаться Морфею, не боясь быть покоренной снова. Но сон не шел! Тело постоянно призывно подрагивало, словно пытаясь привыкнуть к тому, что оно испытало недавно и пребывало в неком шоке, который мой мозг никак не воспринимал.
Я уснула, уже когда мама вышла из своей комнаты застучав посудой на кухне, а сестра проснулась и как всегда опаздывала в школу, болтая с каким-то мальчиками по телефону, которые должны были ее провожать этим утром. Спать мне оставалось ровно четыре часа до того момента, как позвонит заботливый Себ, чтобы сказать, что пора просыпаться и снова бежать на работу.
Проснулась я раньше его звонка, лежа в кровати, положив ладони на горячий живот и вспоминая все то, что проделывал со мной Бродяга ночью.
А ведь раньше так гордилась собой, что не походила на тех девочек из лагеря, которые все время трещали о своих похождениях и бесчисленной веренице мальчиков. И чем теперь я была лучше их?…
В этот день я собралась раньше положенного, долго проторчав в ванне, чтобы накраситься и привести себя в порядок особенно тщательно…видимо так тщательно, что даже мама удивленно оглянулась мне вслед, когда я поспешно вылетела из кафельной комнатушки, стараясь не выглядеть особо смущенной:
— Это куда мы такие красивые сегодня?
— На работу, — пробормотала я, поспешно накидывая куртку поверх форменной одежды и убегая поспешно, пока мама не решила узнать все досконально. Достаточно было ее удивленного взгляда и тонких приподнятых бровей.
Чувствуя себя странно, я почему-то стеснялась даже выйти из раздевалки, до последнего ковыряясь в своей кабинке и прислушиваясь к каждому шороху за дверью в коридоре, помня слова Бродяги о том, что мы должны увидеться сегодня.
Боже, я чувствовала себя такой дурехой, но никак не могла заставить свое сердце успокоиться, вздрагивая когда в коридоре послышались шаги, но телу не суждено было напряженно застыть, потому что в раздевалку вплыла одна из танцовщиц….одна из тех, кто ублажала Бродягу в первый день, когда я смогла рассмотреть его во всей красе и больше не смогла выкинуть его из головы, с каждым днем погружаясь в его пучину все сильнее и сильнее.
Кажется, ее звали Мина?..
Закрывая кабинку, я попыталась улыбнуться девушке, даже если отчетливо помнила, как она скакала на Бродяге в кабинете босса, совершенно не стесняясь меня:
— Привет!
Ответа не последовало, когда блондинистая и длинноногая Мина окинула меня уничтожающим взглядом, возвышаясь надо мной в балетках на своих каблучищах, и стискивая губы так, что они побелели даже под слоем ее яркой помады. Не ожидая ничего подобного, я растерялась, глядя на нее не моргая и видя в черном подрагивающем зрачке лютую ненависть, словно я была виновата во всех грехах этого мира, тихо проговорив:
— … что случилось?
Глупый был вопрос. А еще зря я подала голос снова, когда девушка вдруг дернулась ко мне, заставляя отступить на шаг назад, потому что было жуткое чувство, что она просто вопьется в мое лицо своими искусственными ногтями.
— ТЫ случилась! ТЫ! — зашипела Мина яростно, начина покрываться красными пятнами от непередаваемой ярости, которую я совершенно не понимала лишь до той секунды, когда она продолжила подрагивающим от злости голосом, — Только не думай, что он достанется тебе! Ты его плохо знаешь!
Девушка растянула губы в наглой и высокомерной улыбке:
— Он отымет тебя и успокоиться! Не ты первая и последней не будешь!
Интересно, что бы она сказала, узнав, что это УЖЕ случилось…вот только что будет теперь я так и не представляла.
Глупо было бы верить в то, что Бродяга станет ручным котенком, который начнет бегать только за мной.
Вот только я не могла оставить без ответа ее высокомерие, улыбнувшись спокойно и подчеркнуто сухо, чуть выгибая бровь, как это часто делал сам Бродяга, словно за ночь набралась его язвительности и храбрости:
