Пари на развод - Рина Беж
– Ну, не хочешь, как хочешь, – фыркаю и, включив поворотник, обхожу грузовик, скорость которого для меня мала.
Темная машина копирует действия, но вперед не рвется, а остается на хвосте.
Я совершаю очередной обгон. Мой преследователь его повторяет.
Ускоряюсь. Не отстает.
Замедляюсь. Так же.
Перестраиваюсь в крайнюю правую. Он следом.
Еще маневр. И снова он тут как тут.
До последнего надеюсь, что затянувшаяся глупая шутка вот-вот закончится. На перекрестке, где обычно девяносто пять процентов потока едут прямо, и только редкие, как и я, уходят на поворот, он отстанет.
Но нет.
Дождавшись, когда включу правый указатель, водитель темной иномарки делает то же самое и уверенно сворачивает вслед за мной на тихую улочку.
Улыбаться больше не хочется. Как и в совпадения, что у нас один маршрут на двоих, уже не верится.
Тянусь к телефону и набираю Сергея.
– Киров, ты что меня погоней решил напугать? – рявкаю в трубку, как только муж соизволит выдать: «Слушаю». – Убери своих шавок сейчас же!
– Чего? Каких шавок? Ты что несешь? – недоумение в голосе Сергея звучит слишком убедительно, чтобы сразу поверить – нервы треплет не он.
А уж когда недоумение Кирова сменяется воплями, что я ему не только весь гардероб испоганила, но и всю душу вытрепала, сука неблагодарная… удостоверяюсь, что ошиблась, окончательно и без предупреждения сбрасываю вызов.
Пусть ласковые эпитеты вроде «сука», «дура» и прочего своей ненаглядной бухгалтерше адресует. Не мне.
Именно этот момент выбирает преследователь, чтобы обогнать «сератку», но не умчаться прочь, что было бы прекрасно, а нагло подрезать, с визгом перегородив всю полосу.
– Вот же придурок! – бросаю в сердцах и торопливо выжимаю тормоз.
Моя четырёхколёсная лапочка, чертя протекторами по асфальту, замирает, практически уткнувшись в задний бампер чокнутого идиота, но характерного звука «бум!» не происходит.
Меня потряхивает. Никак не могу поверить, что за один месяц попадаю уже во второе ДТП, причем, не по собственной вине.
Что за черная…
Мысль додумать не успеваю. Из грязной темно-коричневой иномарки выпрыгивает молодой переросток и, громко хлопнув дверью, поворачивается ко мне. Глаза увидеть невозможно, он в темных очках, но вся фигура очень четко выражает агрессию.
Следом открывается передняя дверь со стороны пассажира. Оттуда вылезает еще один. Кепка низко опущена, скрывая верхнюю часть лица. Губы искривлены в злой усмешке. Он неторопливо открывает заднюю дверь и за шкирку вытаскивает из салона мою сводную сестрицу.
Картинка настолько шокирует, что я забываю сидеть на месте и выбираюсь из машины.
– Вы что творите? – выкрикиваю, когда парень толкает Алиску в мою сторону.
Та пробегает несколько шагов и останавливается рядом. Тянусь, чтобы ее приобнять и помочь, замечая, как она прячется за волосами и трясется. И не сразу реагирую, когда по лицу прилетает хлесткая пощечина.
Голова откидывается вбок. Приходится отступить на шаг, чтобы не упасть.
– Это тебе, жадная сука, за то, что вечно для меня все жалеешь. Гадина, а не родственница, – выплевывает девчонка.
Очки, которые я надеваю, чтобы ездить за рулем, чиркают дужками по виску и отлетают на землю. От удара в ухе звенит. Кожа на щеке горит огнем.
Как во сне касаюсь ее и чувствую под пальцами что-то влажное. Дотрагиваюсь до уголка губ, где щиплет, смотрю на свою ладонь и замечаю кровь.
– Мало тебе, дряни. Если бы могла, убила! Ненавижу! – выплевывает юная родственница, продолжая трястись.
Зря я думала, что она дрожит из-за страха. Нет, она смеется. Смотрит на мое ошарашенное лицо и хохочет, как ненормальная.
– Лиска! Поехали! Харе с нее, – зовет один из… ее дружков, что стоит и с усмешкой наблюдает за представлением.
– Точно, Митяй, пора, – соглашается сестрица, но прежде чем уйти впечатывает тракторную подошву высоких армейских ботинок, которые обожает носить с короткими, еле прикрывающими задницу юбками-пачками, в мои очки.
До слуха доносится характерный звук лопнувшего стекла, но я никак не реагирую.
Стою и смотрю, как свихнувшаяся от вседозволенности младшая дочка моей матери дает «пять» обоим парням, забирается к ним в машину и захлопывает дверь.
Иномарка, подмигнув аварийкой, отчаливает… а я так и не могу сесть за руль.
Потряхивает. Приходится немного выждать и успокоится, выпив таблетку от головной боли.
Затем старательно ликвидирую последствия от пощечины. Влажными салфетками промокаю выступившую и уже запекшуюся кровь, припудриваю алеющую кожу.
Еще некоторое время просто дышу, заблокировав замки на дверях и откинув голову на подголовник. Только поняв, что полегчало, включаю зажигание.
На работу приезжаю с опозданием на полчаса. Ожидаю, что начальница сектора, в кабинете с которой я сижу, закидает меня вопросами и навязчивыми взглядами, и медленно шумно выдыхаю, уткнувшись в запертую дверь.
На память приходит, что вчера перед уходом Лазицкая предупреждала: с утра будет присутствовать на совещании в администрации. Красота.
Насладиться тишиной и покоем получается целых три часа. Погружаюсь в привычные расчеты, но перед обедом приходится отвлечься. Вызывает управделами и сообщает о необходимости пройти внеочередную аттестацию.
– Когда?
– Через десять дней.
– Кто-то еще из комитета сдает?
– Нет. Вы единственная.
– А билеты можно как-то увидеть?
– Олеся Игоревна, ну, вы ж у нас давно работаете. Все должны и так знать…
– А по законам?
– Читайте.
– Я же сдавала недавно. Срок – раз в три года, еще не вышел.
– Тогда тем более вам нечего бояться.
Усмехаюсь, качаю головой и покидаю кабинет.
Кто подстроил эту гадость, сомнений не остается. Обиженка Сергей Борисович Киров показал свою мерзкую рожу. У него для таких подстав связей достаточно.
***
Оставшееся время умудряюсь отработать без эксцессов. Хотя это сложно.
Не буду отрицать, поведение сестрицы не просто задело. Оно выбило из колеи. Напугало. Сильно.
В ее яростно блеснувших глазах я увидела леденящий холод и злобу. Всё то, что всегда отмечала в глазах отчима. Алчную волчью сущность – напасть, задрать, выплеснуть агрессию, отнять то, что так хочется иметь самому.
Противно. И гадко.
Ради материальных благ избалованная пигалица творит, что хочет, не видя границ и ориентиров. Она не сомневается в безнаказанности. Знает, наша общая мать всегда займет ее сторону, выгородит, прикроет. Отец тоже ей ни слова не скажет. Больше того, не удивлюсь, если позже, наедине, еще и советов подкинет, как в случае повтора ловко избежать проблем.
Адова семейка, в которой мне
