Гермина Блэк - Любовное кружево

Если Афина и выглядела безусловно сексапильной, то, на взгляд Гиффорда, ее сексуальность была совсем иной, нежели у тех девиц легкого поведения, которые беззастенчиво выставляют свои сомнительные прелести напоказ. Однако, сравнивая своеобразную гаремную красоту этой молодой женщины с тонкой и таинственной прелестью своей любимой, Гиффорд не мог не зафиксировать грустный факт: за прошедший год Афина заметно огрубела. Ночные загулы, неумеренность в спиртном — все суматошное прожигание жизни сильно поубавило влияние тех колдовских чар, которые когда-то испытал на себе Гиффорд и чуть было не поддался им.

Как и многим другим людям, чей основной капитал составляет внешняя привлекательность, Афине и в голову не могло прийти, что многие мужчины способны испытывать по отношению к ней примерно такие же чувства, что и Гиффорд. У требовательных представителей мужского пола откровенность ее намерений могла вызвать только отвращение.

— Почему ты так серьезен? — спросила Афина, заметив его внимательный взгляд.

— Неужели правда серьезен? Знаешь, я просто подумал, как это тебе удается не застудить животик.

— Вот что значит взгляд врача! — Афина, ошарашенная этим холодным медицинским замечанием, уставилась на Гиффорда. Сигарета дымилась в ее руке. — Гифф, дорогой мой, тебе не нравится мое платье? Но в наше разнузданное время это просто верх приличия! — Она забыла, что вкусы Гиффорда и Аларика довольно сильно расходятся. Доктор был человеком викторианской эпохи! — Хорошо, когда ты пригласишь меня на ужин, я его не надену. Если когда-нибудь пригласишь…

— Хорошее обещание, — рассмеялся Гиффорд. — Во всяком случае, из твоих уст. Еще рюмочку?

— Нет, спасибо. Пожалуй, мне пора. — Она бросила взгляд на свои часы с браслетом, украшенным драгоценными камнями. — Впрочем, ты можешь уделить мне еще минут десять?

— Конечно.

Афина задумчиво крутила кольцо на пальце. Потом подняла голову и произнесла проникновенным голосом:

— Что-то не так, Гиффорд?

— Не так? — вскинул брови доктор.

— Да, не так, — с нажимом повторила женщина. — Почему ты избегаешь меня? Почему ты так сильно изменился? Подожди, дай мне договорить! В прошлом году мне казалось, что я тебе нравлюсь. Я бы даже сказала — ты был почти влюблен в меня! Разве не так?

— Все так, Афина, — решил ответить откровенностью на откровенность Гиффорд. — Если ты хочешь вспомнить — да, я был… очень увлечен.

— А потом ты уехал. Почему все не может снова стать как было?

— Потому, дорогая моя, что мы распрощались, и — раз уж мы об этом заговорили — как раз вовремя.

— Но неужели ты не понимаешь, что я хочу быть с тобой? И не просто быть. Если бы ты предложил мне выйти за тебя замуж — уверяю, я ответила бы согласием. Подумай, — добавила она самоуверенно, — какое сокровище могло бы оказаться в твоих руках!

Афина резко встала. Такой серьезной ее Гиффорду еще не приходилось видеть. Подойдя вплотную, она положила ему руки на плечи.

— Гифф, давай вернемся назад! Давай начнем сначала! Почему бы нам не попробовать? Даже если ты думаешь, что я распутница, — что ж, распутники часто оказываются прекрасными мужьями; почему бы в данном случае распутнице не стать прекрасной женой?

Смущенный и ошеломленный ее признанием, Гиффорд слушал, не перебивая, но все-таки нашел в себе силы мягко освободиться от ее рук.

— Дорогая моя Афина! Я действительно очень польщен твоим предложением, но… ничего не выйдет.

— Почему? — стояла на своем женщина.

— Потому что… — начал было Гиффорд, но махнул рукой. — Лучше не будем об этом.

Но от нее было не так-то легко отделаться. Афина просто не могла представить себе, что существует на свете человек, способный так вот отмахнуться, когда она сама предлагает ему себя — и не просто, а в качестве жены! Поддавшись импульсивному желанию заехать к Гиффорду, ни о чем подобном она даже не думала.

Сегодня вечером она рассердилась на Роскоу. Он был в своем любимом язвительном расположении духа, которое она терпеть не могла. Одарив ее взглядом, красноречиво свидетельствующим, что видит ее насквозь, Роскоу сообщил:

— Не пора ли нам перейти к делу, Тина? Ты прекрасно знаешь, что рано или поздно придется выйти за меня замуж. К чему оттягивать? В конце концов, сладкая моя, ты ведь не молодеешь!

Его спокойное обращение с ней как с собственностью взбесило Афину.

Но только в эти минуты, в квартире у Гиффорда, она сообразила, как доказать Роскоу, насколько тот ошибается. Поняла она и то, что до сих пор считает этого не дающегося в руки человека самой привлекательной целью по сравнению с многими другими, гораздо охотнее клюющими на приманку. Ну а уж вцепившись в кого-то, как говорится, зубами, Афина, обладая настойчивостью, унаследованной от своего безжалостного папаши, никогда бы не выпустила добычу до тех пор, пока не пресытится сама и внутренний голос не заявит, что все это было ошибкой.

— Гифф, ты только подумай, чего мы могли бы добиться с моей удачей и твоим талантом! Со мной тебе подвластны любые вершины! Давай попробуем, ведь, в конце концов, всегда можно бросить, если что-то окажется не так! — Ее нежно зовущие губы оказались в каком-нибудь дюйме от его лица. Кто мог бы устоять перед таким искушением? — Ты помнишь, что еще ни разу не целовал меня? — проворковала Афина.

Но вновь его твердые руки отстранили ее. Гиффорд сделал шаг назад.

— Все это очень мило с твоей стороны. — Тон, каким он произнес эти слова, не оставлял сомнений, что решение окончательное и пересмотру не подлежит. — Только, понимаешь, я никак не могу принять твое предложение, даже если хотел бы. Так случилось, что я уже помолвлен.

— Помолвлен? — От негодования Афине кровь бросилась в голову. — С кем же?

— Пока это секрет. Но очень скоро ты узнаешь.

— Секрет! Ты собрался жениться на Оливии Элейн, на этой танцорке! Ты сошел с ума? — воскликнула Афина. Он промолчал, сердясь на себя за вынужденную откровенность. — Гифф! Ты не можешь этого сделать! Ты должен сказать ей, что не можешь на ней жениться!

— Не собираюсь. Ты угадала и можешь расценивать это как знак нашей с тобой дружбы: ты первая, кому я об этом говорю, — спокойно проговорил Гиффорд. — Остальные узнают завтра вечером, после премьеры. Я очень счастлив и очень горд, но, поверь мне, я очень высоко ценю твое предложение. Останемся друзьями? — И Гиффорд протянул дочери миллионера руку.

Афина, учащенно дыша, несколько мгновений пристально смотрела ему в лицо. Затем через силу вложила руку в его ладонь и произнесла, пожав плечами: