Хельга Нортон - Красиво жить очень хочется

— Нет, не думаю, — перебила его Нэнси. — По всей видимости, Николь тоже без ума от него. Я каждую минуту с ужасом жду, что она расскажет ему о наших с Брэдом отношениях.

Дэвид и Нэнси считают, что они с Джеймсом влюблены друг в друга?!

Николь не верила своим ушам. И снова она почувствовала на щеках горячие слезы. Нет, не зря говорят, что беременные женщины сходят с ума. Иначе как объяснить ее отчаяние от того, что предположения Дэвида и Нэнси неверны?

— Господи, Дэвид, что же теперь с нами будет? — услышала она опять голос Нэнси. — Мы с тобой жалкие, ни на что не способные трусы. И мы заслуживаем того, чтобы терпеть деспотизм Джеймса. Неужели нам никогда уже не освободиться от его опеки?

— Правда, Джеймс делает все это из лучших побуждений. Он просто уверен, что знает жизнь лучше любого из нас. Что он лучше нас понимает, что хорошо и что плохо для каждого из семьи Дукартов. — Дэвид немного помолчал. — И все же мы должны объяснить ему, что уже не дети, что теперь мы вправе самостоятельно строить свою жизнь.

— Нам никогда не решиться на это! — в отчаянии воскликнула Нэнси. — Мы обречены всю жизнь улыбаться и лебезить перед этим тираном, оплакивая за его спиной свою горькую участь. Мы хуже, чем просто трусы, Дэйв, мы — самые обыкновенные животные, которые и дня не могут прожить без своего пастуха! И мы будем дрожать при одной мысли о том, что Джеймс узнает о нас правду. Хотя, с другой стороны, — чуть слышно добавила вдруг она, — иногда мне даже хочется, чтобы все раскрылось как можно быстрее.

Прожив свою жизнь среди политических интриг и великосветских сплетен, Николь прекрасно усвоила, когда и как нужно выходить из своего укрытия. Нэнси и Дэвид замерли от неожиданности.

— И как же ты рассчитываешь посвятить Джеймса в историю своих отношений с Брэдом, дорогая? — произнесла Николь чуть слышно.

Нэнси вздрогнула, как от удара хлыстом.

— Ты… ты следила за нами! — опомнился наконец Дэвид. — Признайся, тебя подослал Джеймс?

— Ты подслушала весь наш разговор? — хмуро взглянула на нее Нэнси.

— Я не шпионка, но я слышала достаточно, чтобы понять, что оба вы считаете себя «самыми обыкновенными животными, которые и дня не могут прожить без пастуха», — не повышая голоса, продолжала Николь. — Возможно, это не мое дело, но до тех пор, пока вы будете только скулить за спиной Джеймса, он вряд ли догадается, что вы уже давно созрели для взрослой жизни.

— Совершенно верно, — горько усмехнувшись, согласился Дэвид. — Сейчас я пойду к Джеймсу и сообщу ему, что ухожу из этого чертова банка. Джеймс потратил столько сил, чтобы выбить для меня такое престижное место. «Такие возможности для профессионального роста и карьеры». Но почему-то каждое утро я отправляюсь на работу, как на каторгу! Я ненавижу ее.

Николь вспомнила, с какой гордостью рассказывал ей Джеймс об успехах Дэвида. Он и сам работал когда-то в одном из банков, но трагическая смерть родителей вынудила его забыть о карьере финансиста ради своей семьи.

— Но ведь никто не заставляет тебя быть банкиром, Дэвид, — мягко возразила ему Николь. — Может, Джеймс и не догадывается, что тебе не по душе эта работа. Есть множество других профессий, и, я уверена, Джеймс понял бы тебя.

Вместо ответа Нэнси и Дэвид дружно рассмеялись. Николь вздохнула:

— А кем бы ты сам хотел быть, Дэвид?

— Мы с друзьями рок-музыканты, — отвернувшись от нее, произнес Дэвид. — Я играю на гитаре и ударных, но чаще всего пою. Это началось еще в колледже. Наша группа была очень популярна и в университете. В последний год мы даже начали неплохо зарабатывать, выступая в ночных клубах. После окончания учебы мы планировали отправиться в Калифорнию… У меня были длинные волосы и серьга в ухе… А теперь… — Дэвид медленно провел рукой по ежику коротко остриженных волос. — Как последний дурак, я вынужден надевать на наши выступления парик.

Николь не могла похвастаться глубокими познаниями в рок-музыке, но даже она догадывалась, как неуютно должен был чувствовать себя Дэвид среди лощеных и озабоченных только своей карьерой коллег по работе.

— Так, значит, ты хочешь стать рок-звездой, — задумчиво заключила Николь.

Когда-то, еще совсем маленькой, она мечтала вырасти и стать принцессой. И теперь ей казалось, что цель, поставленная Дэвидом, в чем-то схожа с ее детской мечтой и столь же нереальна. А ведь ему уже двадцать четыре!

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Николь, — словно читая ее мысли, горячо возразил Дэвид. — Но это совсем не глупые иллюзии! У меня действительно есть талант, и я готов много работать, чтобы добиться успеха. Все, что мне нужно сейчас, это время. И… Вчера вечером я подал в дирекцию банка заявление об уходе. Сразу после вечеринки у Лакменов я отправляюсь в Калифорнию. Я расскажу об этом Джеймсу прямо сейчас!

— Нет! Не надо! — в ужасе закричала Нэнси. — Я уеду на несколько дней к своей подруге в Джонстаун, и, когда меня здесь не будет, ты сможешь говорить с Джеймсом, о чем тебе вздумается! Я не хочу видеть, как вы будете убивать друг друга!

Николь была абсолютно согласна с Нэнси: Джеймс явно не привык, чтобы ему перечили.

— А на какие деньги ты собираешься жить в Калифорнии, Дэвид? — осторожно спросила Николь.

Она надеялась, что Дэвид не рассчитывает на постоянную помощь Джеймса.

Странно, подумала вдруг она, всего несколько месяцев назад она так мечтала, чтобы Джеймс почувствовал себя обманутым и несчастным. И вот теперь даже мысль о том, что он расстроится, причиняла ей ужасную боль. Ей так хотелось защитить своего мужа от всех жизненных неприятностей. Так хотелось сделать его счастливым.

— Не волнуйся, — успокоил ее Дэвид. — Я не собираюсь доить своего брата до конца жизни. Я очень ценю и уважаю его. Когда погибли наши родители, финансовые дела Дукартов были очень плохи. Ферма не давала доходов, мы захлебывались в долгах. Джеймс сумел все наладить. А несколько лет назад он разделил все заработанные деньги. Каждый из нас теперь имеет отдельный счет. Проблема лишь в том, что благоразумный Джеймс сделал так, что ни один из нас не может воспользоваться счетом до того, как нам исполнится тридцать. Брат считает, что к этому возрасту мы научимся понимать, что такое — собственным трудом заработанные денежки. Он всегда боялся, что мы вырастем богатенькими лентяями, умеющими лишь тратить.

— Что ж, я его понимаю, — кивнула Николь, вспоминая, какой глупой и расточительной она была всего несколько месяцев назад. Она сорила деньгами без всякого смысла, как мотылек, порхая по жизни. Нет, ей не хотелось бы, чтобы ее ребенок вел себя так же.