Уинифред Леннокс - Найду твой след

— Но почему ей не быть счастливой, если зрители вроде тебя отбили все ладони только потому, что она преодолела условности общества и захотела остаться такой, какая есть? Она позволила себе быть довольной собой. Знаешь, я тоже пошла бы танцевать.

Он вскочил.

— Хоть сейчас.

— Да нет, на сцену. Я подумаю об этом…

Ронни недоверчиво улыбался, но не возражал.

Ну конечно, он решил, что она шутит. Сейчас Мира изучала экономику в университете в Беркли и была на третьем курсе. Поэтому, думал Ронни, еще минимум два года ему не угрожает, что любимая девушка захочет выйти на сцену. Но…

Мира не успела додумать мысль до конца, как появился Ронни с двумя бокалами.

— И ты тоже соблазнился на кампари с апельсиновым соком? — удивилась она, зная, что Ронни обычно пьет минеральную воду без газа.

— Да, я хочу, чтобы мои ощущения совпали с твоими.

— Итак… — Мира потянула чрез соломинку напиток и откинулась на спинку плетеного кресла. — Есть один момент, который меня немного беспокоит. — Она вздохнула. — Мне пришлось сказать, что твоя мама… немного странная, чтобы объяснить, почему она требует от тебя выполнить завет твоего предка, Дидро.

Ронни засмеялся.

— Моя мама на самом деле странная женщина, но не в этом смысле. Ты знаешь, чем она сейчас занята?

— Чем?

— Она уехала на ранчо в Техас и там разводит лошадей.

— Но… зачем? Ведь у вас… такой замечательный бизнес — ваша компания…

— Мама говорит, что специи — это прекрасно, но ей хочется живых ароматов. Она уверяет, что нигде нет такого крепкого и живого запаха, как в конюшне. Так что она до свадьбы не появится в Сан-Франциско, значит, они с твоей мамой не столкнутся. Ты меня понимаешь?

— Слава Богу. — Мира снова потянула напиток.

— Ну а твоя как? Она уже приступила к делу?

Мира засмеялась.

— Она и меня уже к нему пристроила. Я разослала столько приглашений… — Мира покрутила головой. — В Париже соберется куча народу. — Она усмехнулась. — Только я хотела бы понять, что может быть гарантией того, что Бьорн Торнберг приедет.

— Но ты ведь поговорила с Бернаром Констаном? Он обещал помочь его вытащить из Йоккмока?

— Ты смотри, уже выговариваешь без запинки это странное название.

— У меня всегда было хорошо со скороговорками. Я мог всех переговорить. Во-дворе-трава-на-траве-дрова.

— На-дворе-трава-на-траве-дрова, — повторила с легкостью Мира. — Видишь, я тебе могу дать фору. Я говорю без тренировки.

— У тебя вообще большой жизненный запас сил и талантов, Мира. — Ронни улыбнулся. — Мне так с тобой повезло. — Он наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Знаешь, хотела бы я узнать, что способно наверняка вытащить Бьорна в Париж. Если судить по себе, поставить себя на его место… — Мира закрыла глаза. — Нужно ли было бы еще какое-то оправдание, или точнее повод, для того, чтобы поехать так неожиданно в другую страну? Когда есть вероятность увидеть кого-то, кого я любила?

— Ты никогда никого не любила! — Ронни вздернул подбородок. — Кроме меня.

Он пристально посмотрел на нее блестящими янтарными глазами и крепко стиснул руку Миры. Когда он отнял свою, то на белой коже Миры остались красные пятна от его пальцев.

— Ты что? — Она нарочито надула губы. — Мне больно.

— Тебе не больно, тебе приятно, — заявил он и выпил залпом коктейль. Потом поставил бокал под кресло и вытянул ноги. — Он наверняка не из числа экзальтированных людей, которых только помани, и они сорвутся с места. Ведь ему уже сорок лет. Кровь в этом возрасте леденеет.

Мира захохотала.

— Вот как? Так что же, тебе осталось всего… девятнадцать лет горячей крови? — Она скривила губы. — А как же тогда я?

— Это не обо мне. С моей кровью все в порядке. У меня прабабушка была испанка. А не хладнокровная шведка.

— Но я — наполовину шведка, ты забыл?

— Моего огня хватит на двоих, Мира. А теперь — искупаемся? — Ронни кивнул в сторону бассейна, в котором голубела вода.

— Искупаемся!

Мира вскочила и в одно движение сбросила с себя широкую блузку из белого хлопка и такую же белую юбку. Кожаные туфли-балетки полетели следом.

Через минуту они стояли на бортике совершенно нагие и смотрели с наслаждением друг на друга. Потом Ронни взял Миру за руку, она зажала двумя пальцами нос, закрыла глаза, и они прыгнули в воду.

Плавать?

О нет, вовсе нет. Заниматься любовью.

Глава шестнадцатая

Полет на воздушном шаре

— Ты хочешь сказать, что тебе страшно?

— О-ой! — закричала она, когда корзина воздушного шара накренилась. — Отойди от края, иначе мы опрокинемся!

Побелевшими пальцами Натали вцепилась в край плетеной корзины и закрыла глаза. Холодный ветер остужал разгоряченные щеки, и внезапно ей показалось, что такое с ней уже было. Точно так же бешено билось сердце, и тот же огонь пылал на щеках, правда, от безжалостного холодного ветра со снегом. Она помнит похожее ощущение полета, но то была бешеная гонка по снежной равнине… А сейчас это не просто ощущение — самый настоящий полет.

— Держись! — крикнул Бьорн, потянувшись к газовой горелке, чтобы подкрутить ее и тем самым позволить воздушному шару взмыть в облака.

— Что ты делаешь?! Мы никогда не вернемся на землю!

Он засмеялся.

— А мы и так не вернемся…

Натали открыла рот, чтобы протестовать, кричать, что они должны вернуться на землю, непременно, иначе…

—…мы и так не вернемся на ту землю, с которой улетели, — заявил Бьорн, увеличивая напор газа.

Шар немедленно отозвался и взмыл ввысь, под ними остался Париж, теперь он походил на городок из сказки братьев Гримм.

— Какая… красота, — не выдержала Натали.

Ветер подхватил ее слова, они тоже полетели над Парижем, но своим путем, отдельно от них.

— Да, — согласился Бьорн.

— Так, значит, ты умеешь управлять… воздушным шаром? — спросила она, чувствуя радость высоты, которая охватывает любого, если он даже на самолете отрывается от земли.

— Ничего сложного. — Бьорн пожал плечами, обтянутыми черной футболкой. — Вообще управлять ничем не сложно — ни яхтой, ни парусником, ни машиной.

Натали смотрела на его обветренное лицо и думала, что он говорит правду.

— Ничуть не сложнее, чем управлять собственной жизнью.

Она никак не ожидала подобной заключительной фразы, этот мужчина не казался ей похожим на тех, кто предается философским размышлениям. Те — другие, они не умеют управлять шаром, яхтой… ну разве что машиной. Натали встречала таких. Она отмахнулась от некстати пришедших воспоминаний.