Александра Скотт - Рискованное предприятие

— Никто никогда об этом не узнает. Хорошо, что родители поняли, что я чувствую. Если бы не это…

— Не надо! — взмолилась она, непроизвольно вздрогнув, отчего его рука напряглась, как будто угроза все еще существовала.

— Но если бы не интуиция мамы, они никогда бы не поделились со мной своей тайной.

— Сколько «если бы». Если бы не вся цепь событий, то, прежде всего я никогда бы не приехала в Нью-Йорк и уж наверняка не направилась бы в твой офис, мимо грозной Карен Лавери.

На его лице мелькнула слабая улыбка.

— Когда раздался звонок от мамы, приглашавшей меня прилететь в Сингапур, не могу даже сказать, что я вообразил. У меня было ужасное настроение — я хотел броситься за тобой в Лондон и боялся снова получить отставку. И когда они рассказали мне… Какое-то время я просто не мог осознать смысл информации. Неожиданно — проблеск света! Именно поэтому ты так усердно отвергала все мои попытки ухаживания?

— Попытки?! Это когда после клуба ты затащил меня в постель? Можешь ли ты представить себе, что бы я чувствовала, если бы вовремя не пришла в себя? Если бы события дошли до естественного завершения?

— А кстати… — Дорожка легких горячих поцелуев, которую он оставлял на ее щеке, поддразнивающе остановилась в уголке ее рта. — Не хочешь, ли увидеть спальню?

— Через минуту. — Потакать легкомысленной игре было на удивление приятно.

— Опять перечишь! — Сверкающие глаза снисходительно улыбались. — Прямо как в Лондоне. Когда я приехал на твою квартиру, готовый… к тому, чтобы мне вскружили голову… Нет, не смейся. Даю слово, я был готов и очень хотел этого. И именно тогда ты представила мне этого хиляка… Ник, да?

— Брат Кейт. — Она лениво согласилась. — Да, Джейк, Кейт была в восторге от браслета, который ты ей подарил.

— Я полагал, что адвокатов учат придерживаться темы.

— Просто я подумала, что тебе будет приятно это узнать, во всяком случае, все, что касается Ника, мы уже выяснили, но если бы кто-нибудь мне сказал… — Она замолчала, с некоторым недоумением качая головой.

— Продолжай. — Он слегка подтолкнул ее подбородком, наблюдая за выражением ее лица.

— Если бы кто-нибудь предположил, что я, встретив интересного мужчину, все брошу, чтобы последовать за ним на край земли…

— Край земли, да? — Его глаза угрожающе сверкнули. — Я уже говорил тебе, что жителей Вирджинии такое определение оскорбило бы до глубины души — они уверены, что их штат — центр вселенной.

Она оглянулась вокруг, вопросительно подняв бровь.

— Да, вирджинцы, прямо сказать, имеют склонность к преувеличению. Хотя странно, что это, по их понятием, называется бревенчатой хижиной.

— Она действительно целиком построена из дерева.

— Но, полагаю, не из тесаных бревен. — Она ткнула носком своей лакированной туфельки в безупречно гладкий полированный пол.

— Когда-то здесь и впрямь была простая бревенчатая хижина. Семья перестроила ее лет двадцать-тридцать назад.

— А помнишь, ты обещал показать мне Голубой хребет?

— А-а. Даю слово, самый лучший вид на него из окна спальни — прямо с кровати, если у тебя возникнет охота…

— Однажды я просила тебя не торопить меня…

— Я помню. Но если ты собираешься повторить свою просьбу, то маловероятно, что я останусь таким же терпеливым.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Вот как?

Он минуту смотрел на нее, прежде чем радостно рассмеяться.

— Ах ты, озорница! — Внезапно его глаза потемнели, улыбка постепенно исчезла с лица. — Я так хотел жениться на тебе. — Джинни собралась было прервать, но его пальцы прижались к ее губам. — И не просто в том смысле, как ты думаешь, но… я хотел объяснить тебе раньше… Боже! Я, кажется, не способен сосредоточиться на том, что говорю, когда ты смотришь на меня с таким выражением…

— С каким?

— С чувственным… Возбуждающим. — Его глаза опять смеялись, особенно когда он увидел румянец на ее щеках.

— Ты собирался что-то мне сказать. — С некоторым усилием ей удалось принять независимый вид.

— Ах, да. — Казалось, он не в состоянии отвести от нее глаз. Это их общая проблема, отметила Джинни. — Я планировал напоить тебя вином и накормить, затем отвести тебя… — в его голосе звучал смех, — насладиться видом Голубого хребта, но теперь… Думаю, что нам следует проделать все это в обратном порядке…

Секунду Джинни не могла уловить его мысль, но, когда смогла, стало ясно, что она не против.

— Да, и поскольку, кажется, прошло очень мало времени с тех пор, как мы уминали восхитительный свадебный завтрак…

Не было необходимости развивать эту тему, так как они уже направились, не спеша, к лестнице, находя время для поцелуев, наслаждаясь близостью друг друга и упиваясь восторгом новизны ощущений.

Только когда они дошли до спальни, Джинни ненадолго отвлеклась — сначала из-за солнца, косо светившего в окна, а затем из-за поразительных лоскутных одеял — одно на кровати, а другое, еще более красивое, как единственное украшение на стене.

— О, Джейк!

— Тому, что на стене, — двести лет. Оно называется «Кентуккская роза» и было сшито маминой прапрабабушкой. А то, что лежит на кровати, называется «Обручальное кольцо», и считается, что оно обеспечивает плодовитостью тех, кто спит под ним. Не думаешь ли ты, что сейчас самый подходящий момент, чтобы проверить это?

Джинни опять почувствовала, что кожа ее горит, но она рассмеялась, обхватив руками его шею, и не сопротивлялась, когда они рухнули на кровать и он начал расстегивать ряд крошечных пуговок на ее ярко-желтой блузке. Она помогала ему вытаскивать шпильки из ее волос, радовалась его прикосновению, когда он стянул тонкие бретельки и провел горячую, сладострастную линию поцелуев по ее спине. Никогда, никогда она не будет ему сопротивляться.

Когда Джейк заговорил, его голос был низким и хриплым, при этом он сильнее вдавил ее в невероятно мягкие подушки.

— Ты помнишь наш самый первый вечер, когда я сделал предсказание, которое ты яростно отвергла? Помнишь? — настаивал он, когда она чуть приподнялась, запустив пальцы в его волосы.

— Нет. — Как могла Джинни думать, вспоминать, когда эти смущающие глаза, еще более восхитительные, чем в самых прекрасных снах, смотрели на нее с чарующей смесью коварства и настойчивости? Когда его руки ввергают ее в сладостную пучину утонченного наслаждения? — Нет, не помню.

— Я сказал тебе тогда, что ты выйдешь замуж в течение двух лет. И твоей реакцией было абсолютное отрицание, даже с оттенком неприятия брака вообще.

— Все было не совсем так, — улыбнулась она. — Возможно, если бы я знала, что ты выдвигал в качестве кандидата себя…