Терри Грант - Знойная осень

– Даже в самых смелых мечтах я и представить себе не могла, что любимый мужчина сделает мне вот такой подарок: старинное поместье только для нас двоих… Словно в романтическом фильме… Нет, словно в волшебном сне…

Они выбрали для своего пребывания во дворце небольшую, но очень уютную спальню с золотисто-голубой драпировкой стен, высоким аркообразным окном и широкой кроватью с резной спинкой, застланной горностаевым покрывалом. Потом, осмотрев еще несколько просторных покоев и галерей, отправились на прогулку по раскинувшемуся вокруг мраморных фасадов дворца экзотическому парку.

Они медленно шли, взявшись за руки, по извилистым пустынным аллеям, где слышались многоголосые песни птиц и журчание ручейков и фонтанов, в изобилии наполнявших этот парк серебристой влагой.

– Бывшему владельцу этого чудо-поместья удался его замысел, – заметил Амарто, окидывая мечтательным взглядом окрестности. – Он ведь предполагал создать здесь некое подобие Эдема, райского сада… Кстати, он получил диплом юриста в университете Коимбры и слыл человеком весьма образованным. Собранная им библиотека долгое время считалась одной их лучших в Португалии…

– И это лишний раз доказывает, что в вашем университете с давних пор и учатся, и преподают люди выдающиеся, – продолжила за него Элизабет.

– И умеющие создать дворец философии, – тихо добавил Амарто, обнимая ее за талию.

Они стояли возле маленького голубого озера, окруженного со всех сторон апельсиновыми деревьями, оранжевые плоды которых отражались множеством маленьких солнечных дисков в его прозрачной, безмятежной глади.

– Дворец философии? – удивленно переспросила Элизабет.

– Да, именно такое предназначение прочил этому поместью его владелец – Антонио Мантейру, – с улыбкой объяснил Амарто.

– И ему это удалось?

– Не знаю… Но я знаю наверняка, что нам удастся сделать из него дворец любви, – прошептал Амарто, медленно освобождая ее плечи от тонких бретелей длинного льняного платья малинового цвета…

Несколько долгих минут он исступленно и одновременно нежно целовал ее вздрагивающее от страсти тело, и Элизабет, глядя в зеркальную гладь озера, видела их обнаженные силуэты на фоне ярко-синего неба.

Небо над головой, небо под ногами – вновь, как и тогда, в зарослях папоротника, подумала Элизабет.

От его поцелуев у нее захватило дух, и ей показалось, что она падает вместе с Амарто в лесную прохладу озера… Руки Амарто ласкали ее грудь, его губы приникли к ее губам долгим, сводящим с ума поцелуем. Мир вокруг терял очертания, и уже обоим казалось, что они, задыхаясь от страсти, медленно погружаются в прозрачную глубину озерных волн, которые тихо смыкаются над ними, словно пряча их от случайного взгляда посторонних глаз…

Неистовая дерзость их поцелуев сменялась то чувственной нежностью, то дразнящей неуловимостью, чтобы затем снова возвратиться нетерпеливым, ненасытным желанием насладиться сладким безумством страсти, чтобы почувствовать ее каждым движением тела, трепетом губ, замиранием сердца… Бесконечная синева неба и безмятежная поверхность озера снова и снова уступали место бездонной глубине и бесконечной жажде их страсти, доводя их до счастливого изнеможения…

Они лежали на мягкой зеленой траве, возле разбросанной в нетерпеливом порыве одежды и, не говоря ни слова, смотрели друг на друга взглядами, полным душевной теплоты. В этих взглядах было все: воспоминание о мучившей их разлуке и радость оттого, что та сменилась наконец долгожданной встречей, и еще надежда на скорое воссоединение… уже навсегда.

Элизабет улыбнулась и, шутливо взъерошив волосы Амарто, побежала к апельсиновым деревьям. Она потрясла нижнюю ветку одного из них, и на траву посыпались спелые плоды. Подняв два самых ярких апельсина, Элизабет приблизилась к Амарто.

– Ты сейчас похожа на Еву, пытающуюся соблазнить меня запретным плодом, – тихо проговорил он, любуясь ее обнаженным телом и рассыпанными по плечам, влажными после купания в озере волосами.

Элизабет весело рассмеялась.

– Вот только соблазнение уже завершилось… Так что запретный плод немного опоздал…

Амарто поднялся с травы и медленно приблизился к Элизабет, загадочно улыбаясь.

– Кто тебе сказал, что соблазнение завершилось? – лукавым тоном спросил он. – Оно только начинается… – Он подхватил ее на руки и закружил по зеленой лужайке, любуясь озорным блеском ее глаз и наслаждаясь ее звонким, радостным смехом.

Потом он осторожно уложил Элизабет на траву и, неспешно сняв кожуру с апельсина, поднес дольку к ее губам, но, как только они прикоснулись к тонкой кожице, он сразу же отвел руку.

– Нет, так просто не отдам, – тихо прошептал он, склоняясь к ней. – Эта долька стоит два поцелуя.

Элизабет обвела нежным взглядом его лицо и, немного помедлив, приникла к его губам долгим, чувственным поцелуем, который мог бы выкупить у Амарто все дольки этих сочных плодов, созревших у озера… вместе с каждой из частичек его души…

Элизабет и Амарто сидели в мраморной беседке, выполненной в виде шатра и увитой со всех сторон лианами, любуясь розовым светом закатных лучей солнца. Элизабет неспешно потягивала легкое красное вино, видимо, над чем-то раздумывая.

– Послушай… а как здоровье твоей жены? – наконец спросила она Амарто. – Ты ничего не говоришь о ней, но, между тем, она существует…

Амарто посмотрел на нее с искренним удивлением.

– Почему это тебя интересует? – ответил он вопросом на вопрос.

– Потому что мы не можем постоянно скрывать от нее наши отношения…

– Я расскажу ей обо всем, как только она поправится, – пообещал Амарто.

Элизабет отрицательно покачала головой.

– Я думаю, это неправильно. Дело вовсе не в том, чтобы не сообщать ей негативной информации, а в том, чтобы найти для нее нечто позитивное… В общем, ты должен помочь ей выйти из этого губительного состояния, – решительно констатировала она.

– Помочь? – переспросил Амарто. – Но… разве я сейчас не помогаю? Я нашел для нее лучших врачей, которые занимаются ее лечением по самым современным методикам…

– Это не совсем то, что ей нужно, – оборвала его Элизабет. – Я думаю, следует прибегнуть… к любовной терапии… Короче, было бы неплохо для нее встретиться с мужчиной, который…

Амарто несколько секунд молча смотрел на нее… и вдруг расхохотался.

– А я-то молчу, не знаю, как тебе об этом рассказать! – сквозь смех проговорил он.

– Что именно? – изумленная такой неадекватной реакцией на ее предложение, спросила Элизабет.

– То, что «любовная терапия» проводится… и уже дает позитивные результаты. Помнишь, я удивил тебя, вступившись за Лекера? Так вот, дело в том, что он для Мануэлы – самый лучший доктор. И это наши с тобой небесные покровители, не иначе, устроили так, что хитрый бельгиец остался на свободе. Мануэла явно им увлечена. И, похоже, это взаимно. Я только жду, чтобы состояние Мануэлы окончательно стабилизировалось, чтобы поговорить с ними обоими. Она уже некоторое время не пьет и ведет себя вполне адекватно, а уж в присутствии Лекера просто расцветает. Кажется, они идеально подходят друг другу и темпераментом, и мировоззрением…