Люси Рэдкомб - Шипы и розы
— Если хочешь, я могу звонить тебе после визитов к врачу, — мягко предложила она.
— Решила сменить гнев на милость?
— Еще одно ироничное изречение, и я никуда с тобой не поеду, — пригрозила Розлин.
Она устроилась на переднем сиденье «бьюика», думая о том, почему же все-таки согласилась на предложение Стюарта подвезти ее.
В конце концов, должна же я каким-то образом добраться домой? — спросила себя она. Общественного транспорта Розлин старалась в последнее время избегать, потому что стала очень чувствительной к запахам.
— Ты в порядке? — Пристегнув ремень, Стюарт повернулся к ней и заметил, что она поморщилась.
— Нормально, только спина весь день ноет. Ты никогда не замечал, что в поездах ужасно пахнет горелой резиной, а от большинства таксистов за версту несет застарелым табачным дымом и каким-то жутким одеколоном?
— Нет.
— А вот я теперь все это замечаю.
— Ты пытаешься намекнуть, что от меня пахнет?
Да, причем совершенно восхитительно, мысленно согласилась Розлин, но не стала делиться с ним этой информацией.
— Нет, я просто поддерживаю беседу, — вслух сказала она.
— То есть стараешься избежать щекотливой темы, — уточнил он.
— Я имела в виду, что беременность — это не только радость. Большинству мужей в это время приходится несладко.
— И что мне полагается ответить? Что я благодарен тебе за то, что ты избавила меня от этого? Неужели ты в самом деле принимаешь меня за этакого незрелого олуха, который хочет, чтобы ему доставались только самые сладкие кусочки?
Гнев в его голосе поразил Розлин.
— Я просто хотела сказать… — начала она.
— Я знаю, что ты хотела сказать. А тебе не приходило в голову, что я за тебя волнуюсь? — Ненадолго оторвав взгляд от дороги, Стюарт взглянул на нее с мрачной улыбкой и сам себе ответил: — Вижу, что не приходило. Полагаю, ты не подумала и о том, что я мог захотеть быть рядом, чтобы помогать тебе в наименее приятные моменты беременности. Черт подери, только этого нам не хватало!
Едва выехав на автостраду, они угодили в пробку. Стюарт нетерпеливо забарабанил пальцами по баранке руля. Словно вторя ему, по крыше застучал дождь.
— Могло быть и хуже, — успокаивающим тоном произнесла Розлин.
— И не говори, — с сарказмом протянул он.
— Боюсь, что боль в спине — это не просто боль, — через некоторое время испуганно сказала она.
Он уже открыл рот для очередной колкости, как вдруг до него дошел смысл ее фразы, и он резко развернулся на сиденье.
— Скажи, что ты просто неудачно пошутила, прошу тебя.
— Я не шучу, — пролепетала она.
Стюарт побледнел.
— Не может быть, еще слишком рано.
— Скажи это ему, а не мне. — Она указала на свой живот.
— Спокойно, без паники. — Он провел рукой по волосам, и она заметила, что его пальцы чуть заметно дрожат.
— Я и так не паникую, — пропищала Розлин, но тут на нее накатила новая волна боли, и она вцепилась в приборную панель. — На этот раз сильнее, — прохрипела она, когда боль отступила.
— Все будет хорошо. — Спокойный голос Стюарта решительно не вязался с его встревоженным видом. — Ты уверена, что это схватки?
— Уверена? Как я могу быть в чем-то уверенной, я же никогда не рожала! Может, это ложная тревога, но я бы предпочла поскорее оказаться в больнице.
— Дыши глубже. — По тому, что Стюарт успел узнать о родах, у него сложилось впечатление, что главное — правильная техника дыхания и горячая вода. Вот только где ее взять?
— Я дышу. — В голосе Розлин не слышалось особой благодарности за совет. — Стюарт, отвези меня в больницу.
Она закрыла глаза, почему-то чувствуя ничем не подкрепленную уверенность, что ему это удастся. Не может же она родить ребенка в машине!
Автомобиль неожиданно тронулся с места, и со всех сторон загудели. Розлин встрепенулась.
— Мы поедем по обочине? — спросила она.
— А ты хочешь, чтобы я остановился? — мрачно поинтересовался Стюарт.
— Может, это не такая уж плохая мысль.
Стюарт не ответил. Он тоже заметил в зеркале заднего вида патрульную машину с включенной мигалкой.
9
Стюарт опустил стекло скорее с раздражением, чем с тревогой.
— Будьте любезны выйти из машины, сэр.
На лице патрульного офицера застыло устало-циничное выражение человека, слыхавшего на своем веку все оправдания, которые только можно придумать, и это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Розлин.
— Нет! — завизжала она. — Стюарт, не оставляй меня одну!
Она вцепилась мертвой хваткой в его бедро, и как раз в это время началась новая схватка. Розлин не слышала, что Стюарт сказал полицейскому, но через несколько мгновений дверь с ее стороны открылась. Самообладание окончательно покинуло Розлин, глаза ее испуганно расширились.
— Не волнуйтесь, отсюда всего минут пятнадцать езды до городской больницы, миссис…
— Роули, — подсказал Стюарт, укладывая голову Розлин к себе на плечо и обнимая ее за шею.
— Мне еще нельзя рожать. — Заметив, что мужчины переглянулись, Розлин с раздражением пояснила: — У меня еще ничего не приготовлено для малыша. — У нее стучали зубы, и она никак не могла с этим справиться. — К тому же я записана на роды не в городскую больницу, а в больницу Святой Анны.
— Думаю, при сложившихся обстоятельствах они тебя не прогонят, — сухо заметил Стюарт.
Полицейский выпрямился и связался с кем-то по рации.
— Я провожу вас, сэр. — Он наклонился к Розлин. — Не волнуйтесь, мэм, такое случается каждый день.
— Только не со мной!
В сопровождении патрульной машины они доехали до самой больницы. Позже Розлин лишь смутно припоминала мигающие огни за мокрым ветровым стеклом и вой сирены, но в тот момент она была всецело сосредоточена на том, что происходило у нее внутри.
По дороге Стюарт то и дело с непринужденным видом отпускал какие-то замечания, чтобы отвлечь и успокоить Розлин, но его руки с такой силой сжимали руль, что побелели костяшки пальцев. Как журналисту, ему не раз приходилось оказываться в горячих точках и опасных ситуациях, но, когда его очередная попытка вызвать у Розлин улыбку не увенчалась успехом, он сделал вывод, что в зоне военных действий было куда легче. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.
— Прости, — пробормотал он.
— Нет, продолжай, мне это помогает.
— Правда?
— Ах, Стюарт, мне так страшно! А вдруг… — Ее глаза потемнели от страха.
Увидев, что они подъехали к больнице, Розлин испытала смешанные чувства: с одной стороны, облегчение, с другой — ужас от осознания неизбежности происходящего. Ей казалось, что за восемь месяцев можно ко всему подготовиться, но действительность обманула эти ожидания.
