Измена в подарок - Ася Исай
Машка уехала ещё через пару дней. Поиски новой работы больше никак нельзя было откладывать, и я не могла её задерживать.
Потихонечку начала разбирать скопившуюся пробку из заказов. Я засыпала с плетением, просыпалась среди ночи от впившейся в бок основы и продолжала, продолжала, продолжала.
Когда я закончила упаковку последнего заказа на этот месяц по графику, на календаре было всего девятнадцатое марта. Уже девятнадцатое марта.
Я провела в таком безумном марафоне целых три недели и совершенно не заметила. Времени для выбора оставалось критически мало. А ещё нужно было всё-таки рассказать Косте.
Если сейчас не позвоню — не решусь уже никогда. Телефон жёг пальцы, а каждый следующий гудок раздражал всё сильнее.
47. Солнце в волосах
За стройными рядами бесконечно долгих гудков механический голос неожиданно сообщает, что абонент не отвечает. Ещё один маячок того, что всё изменилось, острым осколком впивается в сердце. Обычно Костя брал трубку, просто чтобы сказать, что занят, и спросить всё ли в порядке, даже во время самых важных совещаний. Даже если он был на судебных заседаниях, после гудка сразу приходило сообщение, что он скоро освободится.
Кажется, не должно это уже задевать, но никак не удаётся отделаться от ощущения разъедающей горечи.
Не могу остановиться и звоню ещё и ещё. Напряжение постепенно сменяется раздражением, и я уже решительнее набираю номер. С каждым гудком всё сильнее сжимаю розовенький мячик — антистресс, который случайно сгребла в одну из коробок с рабочими мелочами, когда собирала вещи. Он очень вовремя мне попался. Это гораздо лучше, чем грызть обветренные губы, бить посуду или придушить того же Костю, пусть он и заслуживает.
Останавливаюсь, только когда случайно замечаю счётчик исходящих. Я так увлеклась, что позвонила двадцать два раза. За это время отчаянная тревога сменилась решительной злостью.
Пока не потеряла настрой, пытаюсь собраться с мыслями и собрать себя, чтобы добраться, наконец, до города. Нервными пальцами застегнуть молнию на джинсах получается не с первого раза. Царапаю кожу, ломаю ногти. Пробегая мимо зеркала, останавливаюсь, чтобы оценить масштабы своего безумия.
Растрёпанные волосы неровными заломами обрамляют лицо сероватого оттенка. Что-то между мхом и зелёным чаем. Веснушки, рассыпанные солнцем по носу и щекам, делают кожу ещё темнее, и хочется тщательно умыться. Единственный яркий свет — в глазах. Там из последних сил тлеет яростный огонёчек.
Я стала ведьмой от горя и бедствий, поразивших меня.
Очень, очень близко. Но Маргарита была невероятно красивой, а тут готовый образ зомби к хэллоуинской вечеринке.
Шорох около входной двери отрывает меня от созерцания “прекрасного”. Кто-то шуршит на крыльце и тихонечко ругается матом, когда с глухим звоном что-то ударяется о ступеньки. Кажется, у меня сейчас появится возможность поймать моего утреннего волшебника.
Тихонечко крадусь на цыпочках в коридор, прислушиваюсь к возне снаружи и резко тяну дверь на себя.
— Доброе утро, Марк, — заявляю и нагло выхватываю у него из рук коробочку с голубикой, которую он ещё не успел пристроить в корзину. Интересно, это тоже своя?
Марк в шоке не только от моего появления, но и внешнего вида. Кроме классических проявлений зомби, на мне футболка надета швами наружу. Только джинсы сидят как надо. Пока ещё.
Но его взгляд привлекает что-то значительно ниже.
Решаю проверить, не выросла ли у меня третья нога, вдруг у зомби так бывает, но нахожу всего лишь носки. Разные. Один — серый в жёлтеньких уточках, второй — белый с гордой кошечкой, которая держит в лапке бокал красного, и надписью “сильная и независимая”. Последние Машка недавно притащила в попытке в очередной раз согреть и подбодрить.
Не обращая внимания на удивление в глазах Марка, открываю коробочку с голубикой. Сквозь отверстия на дне капает вода. Помыл, значит. Подхватываю несколько ягод. Тонкая кожица лопается под давлением зубов, и кисло-сладкий сок разливается во рту. Вкусно так, что хочется мурчать от удовольствия, но у нас тут вроде как разговор намечается, а я всё ещё приличная женщина. Кажется. Хотя сумасшедшим, наверное, можно и помурчать…
Никто не решается заговорить первым после такого вступления. Так и стоим. Он пялится на мои носки, я жую голубику. И тоже пялюсь, да.
На то, как рассветное солнце играет в его волосах. Тёмные кудри, подсвеченные золотом, кажутся почти прозрачными и невесомыми. Прохладный ветер путает их, и мне приходится бросить все силы на то, чтобы удержать руки на месте.
На то, как тёплая улыбка расползается по лицу, когда я, переминаясь с ноги на ногу, открываю ему вид на надпись, вышитую под котиком.
На то, как разгорается огонь в глазах, когда он поднимает взгляд выше. Холодный воздух ещё не успел согреться нежным весенним солнцем. Он нёс свежесть и прохладу ночного дождя, а я всё ещё одета только в тоненькую футболку, и стало слишком очевидно, что замёрзла.
Хочу исправить ситуацию, скрестив руки на груди, но коробочка мешается, движения получаются ломаные и нелепые, чуть было не рассыпаю ягоды, но во время беру себя в руки. Во всех смыслах.
— Так вот кто каждое утро завтрак доставляет, — пытаюсь переключить внимание на разговоры со своей бесконечной неловкости. — Зачем, Марк? Я же просила больше не приходить.
— А это и не я. Ты меня не видела, — говорит низким голосом и добавляет жест убеждения Силы. Вот же гад. Пытается выехать за счет джедайских техник!
— Не сработало. Я всё ещё тебя вижу.
— Ладно. Тогда козырь. Сейчас вернусь, — уходит к машине и возвращается, скрывая что-то за пазухой.
— У кого-то хозяин — снова идиот? Что на этот раз прячешь?
Он улыбается так открыто, что я не могу не повторить за ним. Тяжёлые гири на сердце никуда не исчезают, но мне достаётся немного света в этой бесконечной темноте.
Марк удивляет и в этот раз. Он протягивает мне букет тюльпанов пыльно-аметистового цвета с желтой сердцевиной. Они немного похожи на пионы количеством лепестков и нежностью. Свежий аромат весны ласково обнимает меня и заставляет улыбнуться ещё шире.
— Что у нас сегодня ещё в меню? — спрашиваю, прижимая к себе, пытаясь не выронить из рук коробочку ягод, букет и заглядывая в корзину у ног.
— Творог, масло, хлеб ещё тёплый. И клубника.
— Идеальный
