Кэй Мортинсен - Подари мне горы!

И к этой же женщине, к Дженнифер, тянулся, как к матери, Уилл.

Вид, открывавшийся перед ним, охватывал почти весь Монтроз. Во всяком случае, «Монтрозский угол» лежал перед его глазами как на ладони… Интересно, чем же притягивало его это место? Почему оно рождало в душе такое чувство покоя и благополучия? Порой ему начинало казаться, что это его настоящая родина, хотя он провел здесь всего несколько тревожных отроческих лет.

Внезапно Бардалф нахмурился. Его опять стали одолевать мысли об этой женщине. Дженнифер, Дженнифер, Дженнифер!.. Она никогда не выходила у него из головы. Прочно вошла не только в мысли, но и во всю его жизнь. Вошла слишком быстро и слишком глубоко. Надо было что-то делать. Что-то предпринимать. Разъехаться, казалось, было единственным выходом из создавшегося положения.

В его планы никогда не входило, чтобы она оставалась в особняке. Уилл, Энди и Дженнифер просто неправильно поняли его заявление о том, что они с сыном поживут в «Углу» как минимум пару лет. Говоря об этом, он имел в виду только себя и сына. А теперь ему придется разъяснить всем сложившуюся ситуацию. Но как?

Вид с горной гряды на Монтроз был, конечно, прекрасен. Но что из этого? Он вдруг обнаружил, что для него во всем мире было нечто более важное, чем красота природы. Это была Дженнифер. Да, именно она поглощала все другие красоты мира.

И тотчас его захлестнуло неистовое, нестерпимое желание спуститься вниз, зайти в особняк, обнять эту женщину, зацеловать ее и заняться с ней неутомимой земной любовью…

А когда он ворвался в «Монтрозский угол», окликнул ее и не услышал ответа, его нервное напряжение достигло предела. Без ее присутствия весь дом показался ему пустым дворцом, мертвой крепостью.

Не зная, что ему делать, он вышел в сад позади особняка и в ожидании Дженнифер занялся планированием парника для зелени. В нем он рассадит кулинарные и лекарственные травы (как раз воспользуется опытом, который передал ему собиратель лекарственных трав из Индии — тот самый, с кем они снимали особняк в китайском квартале Нью-Йорка). А что еще? Ах да, в самой задней части сада можно соорудить курятник, и тогда у них всегда будут свежие яйца. И, конечно же, можно еще расширить участок для овощных посадок…

Лучи солнца нежно и уютно легли на стены «Монтрозского угла», и Бардалф неожиданно для себя почувствовал, что должен пустить домашние, семейные корни именно в этом месте. И не на пару лет. А до конца своих дней. Его губы растянула блаженная улыбка. Решение, к которому он пришел, принесло в его душу покой, о каком он не мечтал никогда в жизни.

— Ты выглядишь таким счастливым, довольным, — раздался позади него мягкий голос Дженнифер.

— Может быть, я такой и есть. — Но он не стал объяснять причину своего довольства и счастья.

— Я тоже довольна и счастлива, Бардалф. Я только что встречалась с Гейлом Трэмпом, разговаривала с ним о маме. И это было так приятно!

— Очень рад за тебя, — сказал он и слегка прикоснулся к ее руке.

И вдруг она прильнула к его груди, и весь дом, сад, их отношения, вся его жизнь неожиданно стали чем-то единым, целым. Ее пальцы нежно ворошили его волосы. Ее смеющиеся глаза таяли в его глазах. Губы начали впиваться в губы. Языки нежно ласкали друг друга.

— Я хочу тебя, — глухим шепотом произнес он.

Отстранившись от него, она загадочно улыбнулась и направилась к двери. Ее улыбка говорила ему: следуй за мной.

И он последовал.

И была любовь. Нежный, тихий, сладостный акт небесной любви и физического любовного насилия. От которого он не мог никуда деться. Как и она. Они кончили вместе. И все было как открытие нового мира. Или зачатие новой семьи. Ему теперь казалось, что от этой женщины зависело все его существование, вся его жизнь. Почему?

Из спальни они спустились в кухню, чтобы выпить по чашечке кофе и поговорить. Его мозг сверлила одна мысль: как она представляет их дальнейшие отношения, каков будет исход этой встречи, произошедшей спустя годы после общения в период отрочества?

Когда они покончили с кофе, Бардалф прокашлялся и решил сразу брать быка за рога — четко выразить ей свою позицию.

— Дженнифер, — услышала она его приглушенный голос, — я должен поговорить с тобой. Начистоту. Все произошло так неожиданно и быстро.

— Знаю. Все было так приятно и в то же время вызывает такую тревогу…

— Вероятно, нам надо включить какие-то тормоза, — сказал он.

— Если ты хочешь этого.

— Дженнифер, я не хочу терять то, что мы приобрели с тобой…

— Я тоже.

— Но ты, наверное, поняла, что я не из тех мужчин, которые дают клятвы на всю жизнь. Я не намерен жить в западне…

— А кто собирается затаскивать тебя в западню? — с улыбкой спросила Дженнифер. — Ты уходишь и приходишь, как тебе заблагорассудится, и я вовсе не ставлю своей целью отслеживать, куда ты ходишь, с кем встречаешься и как проводишь время.

— Дело не только в этом, — мягко сказал он. — Дело еще и в детях. Ты видела, как на тебя прореагировал Уилл. Он хочет, чтобы ты стала ему матерью. Но я ни в коем случае не хочу, чтобы он разочаровался. Мы с тобой не знаем, что случится, произойдет между нами завтра. Ничего нет вечного в этом мире. И я не хочу внушать нашим сыновьям мысль о том, что нас с тобой связывают вечные узы.

Но он знал, что она-то думает иначе. Дженнифер всегда стремилась к семье, детям, мужу. Она не была готова к непрочному браку. Ей нужно было все или ничего. Только быть или не быть. Никаких хитросплетений.

— Интересно, если тебя волнуют дети, как ты предполагаешь поддерживать наши дальнейшие сексуальные отношения? — спросила она. — На заднем сиденье твоего автомобиля? Или в чистом поле? А может, на пике Анкомпагре?

— Все не совсем так, — сказал он.

— Совсем так, — резко бросила она ему. — Заруби себе на носу, мужик: я достойна лучшего жребия! Поищи себе любовницу на побегушках в другом месте! Или я остаюсь в этом доме и живу на всех равных условиях с тобой, или мы действительно расстаемся! Выбор за тобой. Причем немедленный.

Он посмотрел на нее с ужасом. У него даже в мыслях не было, что она так воспримет его слова.

— Полагаю, я выразился достаточно четко, — сказал он задыхающимся голосом.

— О, разумеется. Особенно о своей покойной жене. Ведь ты теперь считаешь, что не можешь любить другую женщину, потому что твоя жена была такая совершенная. Хорошо, пусть я не гожусь ей в подметки. Зато у меня есть свои достоинства! И если ты не можешь сказать, что они тебе нравятся, тогда проваливай отсюда! От меня. От этого места. И не вздумай использовать меня как подсадную утку для своего сына и как удобную подстилку для самого себя. Да, мне тоже нужен секс. Но с сексом я связываю гораздо больше, чем простые физиологические потребности. Так что решай, Бардалф, что тебе нужно в первую очередь: или я во плоти, или твоя бывшая, покойная жена. Твоя распрекрасная, но теперь уже мертвая жена!