Дебра Томас - Коррида, женщины, любовь...

Стефани увидела Пакоте прежде, чем успела переварить слова Паломы.

— Ждет, когда я его замечу, — спокойно произнесла Палома. — Заметить его или не надо?

— Я не желаю с ним разговаривать.

— Посмотрим, что он затеял! — Палома махнула рукой.

Пакоте ринулся к ним, сметая на своем пути стулья, словно бык, несущийся напролом.

— О, какая удача! Две прекрасные испанские розы!

— В прошлый раз после нашей беседы Мигель заплатил вам уйму денег, — холодно бросила Стефани.

— Не беда, сеньорита. Он отдал мне их с радостью.

— Зачем вы за нами шпионили? — резко спросила Стефани.

— Что значит «шпионил»? Это Мадрид! — Пакоте улыбнулся Паломе: — Ты сегодня очаровательна. А где же твой матадор?

— Какой именно? — лукаво усмехнулась девушка.

Стефани метнула на Палому выразительный взгляд и встала, скрипнув стулом.

— Пойдем, Палома! — Она взяла испанку за руку, и они поспешили из кафе.

На улице Палома заливисто расхохоталась. Стефани остановилась.

— Что здесь смешного?

— Ты потрясла моего дядю Пакоте! Еще никто вот так от него не уходил! Он просто кипит от злости!

— Вредный тип.

Палома улыбнулась:

— Брось! Кому он вредит? Пойдем лучше потанцуем!

Она уверенно тащила Стефани по оживленным улицам Мадрида.

— Он вредит Мигелю, — наконец сказала Стефани, когда они остановились, чтобы переждать поток машин и перейти через улицу.

— Мигеля вечно тревожит, что о нем подумают поклонники.

— Куда мы идем? — спросила Стефани, стараясь не отстать от Паломы.

— В танцклуб.

— Танцы не решат наших проблем.

— Зато поднимут настроение.

На втором ярусе танцклуба, словно два старых приятеля, сидели за столиком Рей и Франкосис. Перед ними стояла бутылка вина. Гремела музыка. Внизу толпились люди и ритмично раскачивались пары.

Франкосис сгреб Стефани в охапку и потащил ее к танцплощадке. Вокруг него собрались поклонники, но он всех отогнал и объявил, что будет танцевать с Дженной Старр. Он оказался хорошим танцором.

На следующий танец Франкосис пригласил Палому, а Стефани подсела к Рею и обо всем ему рассказала. Он тоже поделился с ней новыми фактами:

— Франкосис не хотел вызывать Мигеля на состязание. Его заставил Пакоте. Он шантажировал Франкосиса.

Стефани недоверчиво тряхнула головой:

— Чем же он мог его шантажировать?

— Не знаю, но Франкосис не по собственной воле устроил это состязание в «Лас-Вентас». Он бравирует перед поклонниками, но на самом деле сильно волнуется. По его словам, Мигель знает о шантаже.

— Как интересно… — ошеломленно протянула Стефани. — Просто всеобщий заговор!

— А еще Франкосис сказал мне, что они с Паломой не просто любовники. Он хочет на ней жениться и очень расстраивается из-за разных сплетен. Если объявят о помолвке, это будет очком в пользу Мигеля. Франкосиса же больше тревожит не исход корриды, а то, что он может потерять Палому.

— Никто лучше Мигеля не знает, что значит выйти на бой с быком, когда у тебя разбито сердце, — сказала Стефани. — Франкосису грозит беда.

Рей задумчиво обвел пальцем горлышко бутылки.

— Ты права.

Стефани смотрела, как танцуют Палома и Франкосис, беспечно обнимаясь у всех на глазах. Почти ровесники, они явно были без ума друг от друга. Неужели Мигель способен на такую жестокость — объявить о своей помолвке с Паломой только ради того, чтобы привлечь побольше болельщиков и вызвать ревность в своем сопернике?

Если это случится, она перестанет его уважать!

Когда они уходили из ночного клуба, Стефани заметила в баре Пакоте. Он поднял свой бокал в насмешливом приветствии. Этот проныра уже здесь!

Глава 10

На следующий день Рей перевел интервью с Франкосисом, и Стефани решила использовать выдержки из него в своей статье. В отличие от Мигеля Франкосис был выходцем из богатой мадридской семьи, и оба его родителя здравствовали. По его словам, когда он решил стать матадором, его мама проплакала целую неделю. Она хотела, чтобы он стал международным банкиром, как его отец.

Стефани работала над статьей, бродила по магазинам, осматривала достопримечательности и загорала на вилле. Она пыталась подавлять свои чувства, сохраняя непредвзятый взгляд журналиста.

Зачем мучить себя и ждать чего-то от отношений, которые продлятся только до воскресенья? Мигель распрощается с американкой, которая абсолютно на него не похожа, забудет свои глупые сны и предчувствия, толкнувшие его в ее объятия.

«Дикая страсть и две недели в Испании — слишком зыбкая почва для серьезных отношений», — снова и снова твердила себе Стефани. Если Мигель действительно верит, что сможет на ней жениться, то он просто фантазер.

Стефани вздохнула. Ей тоже хотелось чуда.

Бред! Она представила себе их совместное будущее. Мигель уже не великий матадор Испании. Он расстался с корридой, а она бросила свою журналистскую карьеру, научилась готовить испанские закуски и собирать маслины. Она перешла в католичество, стала много пить и курить.

Она ходит босая и почти постоянно беременная по приморской вилле в окружении десятка смуглых темноголовых ребятишек — совершенно на нее не похожих. Они называют ее madre, а она наряжает их в длинные сорочки из белого атласа.

Доминго и Галлео — крестные отцы их детей. Каждый вечер они заходят к ним в гости и за ужином вспоминают старые добрые времена, связанные с корридой.

Ее первенец объявляет, что хочет стать великим матадором, и Стефани рыдает всю неделю напролет. Потом она спивается, и Мигель уходит к другой женщине, которая способна много рожать и при этом сохранять фигуру, как Лусия.

Спасения не было нигде.

Газеты и местные телестанции без умолку трубили о Мигеле. Его портреты были расклеены по всему Мадриду. Стефани только сейчас поняла, насколько огромна его слава.

Испанский журнал для любителей корриды связался с ней через офис Мигеля. Просили ее статью. Потом позвонил редактор другого издания. Стефани вспомнила: Мигель предсказывал, что эту статью можно будет продать за такие деньги, которые ей никогда не заработать в «Экспресс». Он оказался прав. Звонившие предлагали весьма солидные суммы.

Рей каждый день читал ей газеты.

Вся страна с волнением и нетерпением ждала этой корриды. Люди осаждали мадридские кафе и делали ставки. Никто не верил в грядущую смерть Мигеля. Все говорили о том, что этот человек продал душу дьяволу.

Имя Эль Пелигро обрастало самыми невероятными историями, которые смаковались в центральных закусочных.