Глория Беннетт - Тайный голос

Кевин пришел через час. Улисс сидел в кресле и разбирал почту.

— А… ты уже дома? Давно приехал?

— Как твой спектакль? Продвигается?

— Тебе интересно? Роль почти готова.

— А я вот что подумал, сынок. Раз ты хочешь быть актером, то посоветуйся с Энн. Она сейчас в Голливуде. Ей лучше знать эту кухню.

— Так ты не против?

— Я уважаю твой выбор. Правда, нам придется съехать. Найду другую работу.

— Опять? Я не хочу уходить из школы.

— Постараюсь устроиться поблизости. Не переживай.

Утром Улисс решил пробежаться. Он бодро затрусил по тропинке за воротами усадьбы. Но через несколько минут услышал, что его кто-то догоняет. Это был Чарли. Он, оказывается, тоже решил побегать с утра пораньше. Они поравнялись и перешли на шаг.

— Привет, полковник. Мама звонила из Голливуда. Очень веселая и… тревожная. Она почему-то надеялась, что вы раньше вернетесь. Это не мое дело, я просто передаю вам ее слова.

Улисс начал рассказывать Чарли все нью-йоркские новости. Тот от изумления только свистел, но, узнав о баронессе, захохотал.

— Никак не ожидал такого поворота событий. Вы молодец, Улисс. Ничего, что так называю вас? Ну а Нобелевская премия… Ее могут еще и не присудить. Там несколько соискателей. Многие знали, что с Монроем что-то не так. А кому нужны скандалы?

— Думаешь, кто-то намекнет кому-то — и все?

— Так все и делается. Мама зря переживает. Хотя деньги бы она все равно получила. Я только радовался бы на ее месте. Не знаю, хочется ли вам знать мое мнение, но, по-моему, вы нужны ей. И я был бы рад, что рядом с ней такой мужчина, как вы.

— А рада ли она меня видеть рядом?

— Это вы сами разбирайтесь. За вас никто не решит.

После завтрака Улисс позвонил Джону. Они договорились о встрече в Вашингтоне, недалеко от Белого дома. Друзья не виделись целую вечность, и им было о чем поговорить.

Джон почти не изменился. Улыбчивый, голубоглазый, со знакомыми ямочками на щеках. Но, приглядевшись, Улисс нашел, Джона более серьезным и чуть солиднее. На Джоне безукоризненно сидел отлично сшитый костюм. И вообще, весь его вид вселял уверенность, что все идет отлично и у него и у всех, кто будет рядом с ним.

Когда Улисс начал рассказывать, почему он ушел из армии, Джон перебил его:

— Я все знаю. Я наводил справки. Кстати, это были вовсе не балующиеся дети. Все эти мальчики были из «Аль-Каиды». Так что тебе медаль надо было давать, а не подписывать приказ об отставке. Я не звонил тебе, потому что… знаешь, я не умею говорить слова соболезнования. Хотел дать тебе время. Мужчина должен сам выруливать свою ситуацию. Я рад, что ты сам мне по звонил. И какие теперь у тебя планы? Что ты хочешь?

— Я бы хотел преподавать в военной школе. Или… я знаю, есть одна разведшкола тут поблизости.

— Мой бог, все это знают, хотя все засекречено. Скоро остановка автобуса будет называться: «Секретный объект: разведшкола». Как в анекдоте. Ладно, у меня есть другое предложение. Ты не хотел бы работать у меня? Пока под моим началом, а потом тебе выделят отдельный участок работы…

— С тобой работать? Да об этом можно только мечтать. Что за работа?

— Понимаешь, есть опасения, что скоро развяжется настоящая война.

— С кем? В России перестройка, коммунисты теперь не у власти. Возможно, я отошел от политики, но…

— Это не страна. Это организация. Или даже несколько организаций, представляющих опасность для цивилизованного человечества. Я имею в виду терроризм. Наш отдел расширяется. И нужны люди подготовленные. Практики, а не теоретики. Тем более что и тех и других пока мало. Ты согласен?

— Я понял, куда ты меня зовешь. Конечно, согласен. Не знаю, правда, как моя женщина к этому отнесется. Она ведь левых взглядов.

— Вот как пол-Нью-Йорка взорвут, так сразу поменяет взгляды. Дело серьезное. Значит, по рукам. Завтра я тебя жду.

Энн прошла в первый класс авиалайнера и с удовольствием опустилась в удобное широкое кресло. А если бы Улисс узнал, что я летаю только первым классом, он меня бы опять осудил. Но что делать? Если ты уже втянулся в комфорт, то отказаться от этого невозможно. Если только заставят. Она достала свой дневник-органайзер и стала его пролистывать. Интересно, сколько дней мне придется провести в Калифорнии? Если честно, все равно, как они будут снимать. Можно из хорошего романа сделать плохой фильм и наоборот. И даже из хорошего сценария сделать дерьмо. Так что все в руках божьих, то есть в режиссерских. Пускай заплатят мне за сюжет — и дело с концом. В конце концов, это не «Унесенные ветром» и не «Докторо Живаго».

Самолет стал набирать высоту. Энн любила летать. И как бывшая гонщица, никогда не испытывала никаких проблем с вестибулярным аппаратом. Время, проведенное в самолете, она всегда считала лучшим временем в жизни. Никуда не надо спешить, ничего нельзя изменить. Можно только отдыхать, думать, пить вино и набирать силы для очередного продолжения жизненной гонки с препятствиями. Мимо несколько раз проходил какой-то мужчина и каждый раз внимательно смотрел на нее. Привыкшая к вниманию поклонников, вернее поклонниц, Энн ничему не удивилась. Она подняла голову и приветливо улыбнулась на его вопросительный взгляд. Наконец мужчина не выдержал:

— Энн, это ты? Я не ошибся?

— Да, меня зовут Энн. А, простите, вас как?

— Ты не узнаешь меня? Я же Боб. Боб Морган. Твой муж и отец нашего… Чарли.

— О боже! Вот так встреча! Присядь, тут все равно пустой салон. Несколько минут роли не играют!

Действительно, это был Боб. Она стала узнавать его. Он постарел, но не слишком. Скорее повзрослел. Стал солиднее. И, судя по приличному костюму, пить давно бросил. Энн даже не знала, что сказать ему. Они разведись заочно. Боб тогда был безработный, сидел на пособии, и об алиментах на жену и ребенка речи быть не могло. Энн боялась, как бы ей не пришлось ему платить, поэтому не очень-то его привлекала к родительским обязанностям. А он и не очень-то рвался к сыну. Потом он позвонил сообщить, что уезжает в Южную Америку. Потом совсем исчез. Энн грешным делом думала, что он там окончательно спился, умер в канаве и похоронен в братской могиле. Или его съели крокодилы. Глядя на довольно-таки привлекательное и совершенно не изможденное лицо бывшею мужа, она так и сказала:

— Я думала, тебя съели крокодилы.

Боб засмеялся.

— Ты все такая же добрая, как раньше. Я ловил крокодилов, делал из них сумочки. Незаконно, разумеется. Стал пить вместо виски текилу. Но потом у меня открылась язва желудка, я чуть не умер и, оклемавшись, перешел на минеральную воду. И пью ее до сих пор. Высвободилась куча свободного времени. Я поступил на компьютерные курсы, потом на работу. Потом открыл свою контору. Теперь я живу в Калифорнии, в Маунтин-Вью. Знаешь, я много раз хотел тебя найти и сказать спасибо. Ты правильно сделала, что меня бросила. Иначе я бы так и висел у тебя на шее.