Карла Кэссиди - Навек с любимым

А сейчас у меня есть чем заполнить свою жизнь и без Фрэнсин. Я буду проводить время с Грэтхен, у Сьюзи будет ребенок, со временем и Маргарет выйдет замуж и у нее появятся дети. Да, моя жизнь будет заполненной и без Фрэнсин.

Я не тот особенный человек, о котором говорил Поппи. Не мне учить Фрэнсин любви. Я – простой человек, которого всегда будет мало для такой женщины, как Фрэнсин.

– Еще мяса? – спросила Фрэнсин Поппи.

Они вдвоем сидели за столом. Грэтхен уже поужинала и попросила разрешения уйти, так как у кроликов произошло прибавление в семействе и ей надо было присмотреть за малышами.

– Я больше не в состоянии съесть ни кусочка, – сказал Поппи и погладил себе живот. – Это самое замечательное мясо, что я пробовал с тех пор, как умерла твоя бабушка.

Фрэнсин засияла от этого комплимента.

– Я воспользовалась рецептом бабушки. Я нашла записную книжку с ее рецептами наверху, в свободной комнате.

Поппи удивленно посмотрел на нее.

– А что ты там делала?

– Ты не станешь возражать, если я устрою комнату для Грэтхен? Мы могли бы остаться здесь подольше, и я подумала, что нам было бы лучше иметь каждой по комнате.

– Конечно. Делай наверху, что хочешь. Эта комната – всегда была чем-то вроде склада. А все, что тебе не нужно, можно перенести в коптильню.

Фрэнсин почувствовала невысказанный вопрос Поппи, поняв, что он недоумевает, зачем ей понадобилось переделывать комнату, если она все равно собралась уезжать.

Она не стала объяснять ему, что передумала уезжать, что для нее счастье Грэтхен намного важнее, чем ее тоска по потерянной любви Трэвиса.

«Я открыла нечто особенное в Поппи, доселе неизведанную его любовь ко мне, и это поможет мне исцелиться, – с нежностью подумала она. – Но на сердце у меня навсегда останутся шрамы от любви к Трэвису. И их-то никто и ничто не сможет загладить».

– Я думаю, мне не помешает прогуляться к клеткам и помочь мисс Фасолинке с кроликами, – сказал Поппи и встал из-за стола.

Он пошел к задней двери, когда раздался телефонный звонок.

– Я возьму трубку, – сказал он и снял трубку с висевшего на стене телефона, а Фрэнсин тем временем принялась убирать посуду со стола. – Привет, Бетти Джин. – Поппи послушал немного, потом поглядел на Фрэнсин. – Конечно, она сможет… Нет, это не проблема. Ты позаботься о себе, а я сейчас же пришлю туда Фрэнсин.

– Куда? – спросила Фрэнсин, как только он повесил трубку.

– В ресторан. Бетти Джин должна была работать с обеда до закрытия, но около часа назад плохо себя почувствовала. У нее жар, и она чувствует боль в желудке. – Поппи слегка улыбнулся Фрэнсин. – Больная официантка – это не совсем хорошо для бизнеса.

Фрэнсин проигнорировала его шутку.

– Как я могу сейчас поехать на работу? Я не хочу оставлять тебя и Грэтхен. Ты только что вышел из больницы.

– Ну, как я понимаю, когда человека выписывают из больницы, значит, дела у него пошли на поправку. Мы с мисс Фасолинкой будем в полном порядке, и я закончу убирать со стола. А ты поезжай и освободи Бетти Джин. Ну, иди же, – повторил он, поскольку Фрэнсин не двигалась с места.

– Поппи…

– Пожалуйста, Фрэнни. Мы прекрасно справимся, а если я почувствую себя немного усталым, то позвоню Трэвису, и он мне поможет.

Фрэнсин еще немного поколебалась, потом вытерла руки о полотенце и взяла со столика ключи от своей машины.

– Хорошо, но тогда обещай, что не будешь перетруждаться.

– Обещаю, – ответил Поппи.

К тому времени, как Фрэнсин приехала в ресторан, атмосфера там уже накалилась до предела. Одна из официанток, студентка высшей школы, едва не разревелась от облегчения, когда в дверь вошла Фрэнсин.

Все три последующих часа у Фрэнсин не было времени на мысли или тревогу. Она обслуживала клиентов, протирала столы, болтала с покупателями и принимала у них деньги. У нее не было даже минутки, чтобы перевести дух.

К восьми вечера поток клиентов поредел, и она смогла налить себе чашку кофе и присесть на табурет, чтобы хоть немного отдышаться.

Почти в девять к ресторану подрулил грузовик и остановился прямо перед парадной дверью. Фрэнсин узнала машину Трэвиса, и на какой-то миг ее пронзил страх. Неужели что-нибудь случилось с Поппи? Или с Грэтхен?

Он долго не заходил внутрь и все сидел в машине. Она вышла к нему.

– Что-нибудь с Поппи? – спросила она.

Он помотал головой, и на скулах его заиграли желваки.

– Они с Грэтхен в порядке. Я заезжал к ним, прежде чем приехать сюда.

– О! – Она с любопытством смотрела на него. – Ты собираешься зайти?

– Я еще не решил.

– Мне надо возвращаться к работе, – сказала Фрэнсин, размышляя, для чего он приехал сюда. И, поняв, что ответа не предвидится, она повернулась и пошла в здание.

В следующие два часа в ресторан потоком шли посетители. Однако сколько бы у нее ни было работы, Фрэнсин не могла сосредоточиться на ней. Она заметила, что постоянно выглядывает в окно и смотрит туда, где Трэвис остановил свой грузовик.

Даже сквозь толстые стекла она чувствовала на себе его мрачный, горячий взгляд. Ей казалось, что он сосредоточился на ней одной.

«Что он там делает? – не переставала думать Фрэнсин. – Просто сидит и наблюдает за мной?» Ее это немного озадачивало. Ей хотелось, чтобы он уехал. И хотелось, чтобы он вошел в ресторан. А еще больше она хотела, чтобы он любил ее.

Трэвис следил, как работает Фрэнни. Несмотря на свою злость, он жаждал ощущать ее тело, мечтал запутаться пальцами в ее длинных темных волосах, ощутить сладость ее губ, держать ее в руках и слышать, как их сердца бьются в унисон.

Слова Поппи смутили его. И поведение Фрэнсин после того, как она вернулась домой, тоже озадачивало. Он вспомнил тот миг на кукурузном поле, когда в разгар игры в прятки они поцеловались. Страсть их мгновенно воспламенилась. Потом, на том же поле, она сигналила ему, чтобы он шел к ней навстречу.

«Возможно ли, что она испытывает ко мне такую страсть и в то же время не любит меня? – недоумевал Трэвис. – Несмотря на то что мне пришлось воспитать двух сестер, я не много понимаю в характере женщин. А Фрэнни всегда была загадочной. Так что же таится у нее на сердце? Она приехала в Купервиль не потому, что соскучилась по мне. Она приехала потому, что просто разорилась. Я не хочу, чтобы у нее в душе оставались кусочки разбитых грез. Я не хочу стать утешительным призом, который она завоюет, не добившись того, о чем мечтала всю жизнь. И все же, как бы поздно это ни свершилось, именно она подарила мне мою мечту, величайший дар, который женщина может принести мужчине… ребенка».

Он облокотился о спинку кресла и подумал о Грэтхен. Когда он остановился у Поппи по дороге сюда, малышка приветствовала его объятиями и поцелуем.