Виктория Лайт - Две сестры

– Морис, прости меня, пожалуйста.

Эти тихие слова были произнесены где-то очень близко от него. Морис опустил руки. Флер сидела на ковре перед ним и умоляюще смотрела на него.

– Я не думала, что это может так закончиться, – прошептала она. – Со мной такое часто бывает. Я повинуюсь импульсу, начинаю игру, а потом оказывается, что все не так просто… Я виновата перед тобой, и я действительно собиралась во всем тебе признаться.

Морис отвернулся. Он не знал девушку, которая так умоляюще смотрела на него. Он отказывался знать ее, но в то же время в душе его крепло сознание того, что если сейчас он отвергнет ее, то никогда не простит себе этого…

– Ах, Флер, и что же мне теперь делать? – вздохнул Морис и облокотился на спинку дивана.

– Ты… ты не сможешь меня простить? – тихо спросила она. – Совсем не сможешь?

– Да разве в прощении дело… – проговорил он с досадой, оглядывая ее.

Флер по-прежнему сидела прямо перед ним и не сводила с него встревоженного взгляда.

– Как ты не можешь понять, что все гораздо серьезнее? Я думал, что полюбил, и не спрашивай меня, кого. А оказалось, что проблема вовсе не в том, чтобы сделать выбор между двумя сестрами.

Морис с горечью рассмеялся.

– Сейчас получается, что любить некого. Проще всего было бы сказать себе, что это игра воображения и выкинуть из головы последние шесть дней. Но я не могу. Понимаешь? Не могу!

Он снова закрыл лицо руками. Что я несу! – мелькнула мысль. Рассуждаю как герой дешевой мелодрамы и все равно не в состоянии объяснить, что происходит со мной и почему мне кажется, что жизнь закончилась.

Несколько минут прошли в абсолютной тишине. А потом Морис внезапно почувствовал, как нежные женские руки обнимают его за шею, и до его ладоней дотрагивается гладкая горячая щека.

– Морис, дорогой, почему ты так говоришь? – сбивчиво зашептала Флер, – ведь я здесь, я существую. Я никуда не исчезла, и я… я не хочу жить без тебя. Я думала, это будет всего лишь небольшая шутка, маленькое развлечение в духе прошлого, но я обманула сама себя. Я попалась в ловушку собственной игры и не знала, как из нее выбраться… Морис, посмотри на меня, пожалуйста… Морис… неужели мы не можем начать все сначала?

Разве мог Морис сопротивляться такому призыву? Руки его опустились сами собой и прежде чем он мог осознать, что он делает, он уже изо всех сил прижимал к себе Флер…

Когда их губы наконец оторвались друг от друга после бесконечного поцелуя, Морис улыбнулся и сказал:

– Никогда не думал, что возможно целовать одну и ту же женщину в третий раз как в первый.

– Поверь мне, дорогой, со мной тебя еще ожидает немало сюрпризов, – засмеялась Флер и снова потянулась к нему.

15

– Кстати, ты так и не рассказал мне, откуда ты узнал насчет моего настоящего имени. Об этом мало кому известно, даже мои парижские друзья знают меня только как мадемуазель Конде, – напомнила Флер Морису, когда, утомленные ласками, они безмятежно лежали на диване в гостиной.

– В твоем присутствии забываешь обо всем на свете, – улыбнулся Морис и взъерошил ее черные кудри. – Хотя я хотел обсудить с тобой и это. Наш босс, некий Джейкоб П. Роббер поручил мне взять у тебя интервью не по своей инициативе, а по просьбе некоего Элайджи Форчента.

Морис ощутил, как тело Флер рядом с ним напряглось.

– Тебе ничего не говорит это имя? Он известный бизнесмен…

– Банкир, – поправила его Флер. – Когда-то я имела честь быть миссис Форчент.

Произнесено это было с такой ядовитой иронией, что Морис невольно поежился.

– Ты сразу знал насчет Форчента? – спросила Флер после минутной паузы.

– Узнал только вчера. Роббер интересовался моей статьей и упрекал в том, что я слишком много ухаживаю за девушками и слишком мало работаю.

– И за какими это девушками ты ухаживаешь? – строго спросила Флер, присев на диване. – Выкладывай немедленно. Наверное, за той белобрысой нахалкой, которая чуть не проглотила меня живьем, когда я зашла к вам. Кажется, мисс Люси Стивенс?

– У тебя прекрасная память, Флер, – засмеялся Морис. – Но ты ошибаешься. Просто эта самая мисс Стивенс видела нас с тобой… Вернее, меня и Фрэнсис… И доложила обо всем боссу.

– Ревность – страшная штука, – философски заявила Флер. – Она точно в тебя влюблена.

– Я, конечно, был вынужден оправдываться и сообщил, что выполнял его задание, ужиная с мисс Фрэнсис Ритц, сестрой Флер Конде.

Флер прыснула.

– Дальше можешь представить себе сама. Я был настолько уверен в своей правоте, что чуть не обозвал Роббера ослом. Ну а потом припер его к стенке и заставил его сказать мне, откуда у него такие точные сведения, – мрачно закончил Морис. – Вот и вся история. Теперь твоя очередь рассказывать.

– Элайджа Форчент, – медленно произнесла Флер. – Давненько я ничего про него не слышала…

Ревность кольнула сердце Мориса.

– Зато теперь он очень интересуется твоей жизнью, – как можно небрежнее произнес он.

– Только не смей ревновать меня к этому человеку! – вспыхнула Флер.

Настоящая ярость звучала в ее голосе, и Морис был удивлен до глубины души.

– В чем дело Флер? Я что-то не так сказал? – нахмурился он.

– Нет, ты тут не причем. – Выражение ее лица смягчилось. – Просто когда-то Элайджа Форчент принес мне слишком много горя, и ты не должен думать, что он имеет для меня какое-то значение…

– Но что ему сейчас от тебя надо? – Морис был взволнован ее словами. – Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?

– Я и сама толком не знаю, – пожала плечами Флер. – В недобрый час я встретилась с Форчентом, по глупости вышла за него замуж и до сих пор расплачиваюсь за это. Ведь это именно он виноват в том, что я бросила сцену!

Морис затаил дыхание. Он бы отдал все сокровища мира, лишь бы стереть грусть с лица Флер, но было ясно, что ей надо выговориться, и он приготовился слушать.

– Одно время я была очень популярна, – спокойно начала Флер. – Много играла, ездила с гастролями по стране. У меня было огромное количество поклонников и прекрасный заботливый муж.

Морис закусил губу. Наверное, он никогда не научится равнодушно относиться к бурному прошлому Флер.

– Жак Дамьен был очень талантливым режиссером, – Флер еле заметно вздохнула. – Он творил с актерами чудеса, и время, когда я работала с ним, было самым плодотворным в моей карьере… Морис, если ты не перестанешь хмурить брови, я немедленно замолчу. Даже ради тебя я не могу изменить свое прошлое!

– Прости. Но я просто физически не могу слушать о мужчинах, которых ты любила, и хорошо себя чувствовать.

– Дурачок, кто говорит о любви? – улыбнулась Флер. – Уж кого-кого, а в Жака Дамьена я точно не была влюблена… Я восхищалась его талантом, я была благодарна ему за его любовь и заботу обо мне. Поверь мне, Морис, многие женщины выходят замуж и по гораздо менее веским причинам!