Игорь Волознев - Фиктивный брак

Несколько секунд Виктор неподвижно стоял в дверях, глядя на ее побледневшее, осунувшееся лицо с темными кругами под глазами.

— Таня! — Он вдруг опомнился, бросился к ней, упал на колени перед кроватью и нежно обнял Татьяну за плечи.

— Это ты… — выдохнула она.

Он опять явился неожиданно, как призрак. Явно этот человек имел свойство всюду ее настигать. Возникнув однажды в ресторане, он, казалось, не отлучался от нее ни на миг. Он был рядом с ней в машине, на даче, в ее квартире, в ее снах. И вот он здесь. Зачем? Что еще ему нужно от нее?

— Танечка, милая, что с тобой?

— Все-таки ты вернулся…

Его лицо было нечетким, оно будто проступало сквозь какую-то пелену — слез? сна?

— Я здесь, потому что люблю тебя. Теперь я никуда не уеду. К черту контракт! Даже не уйду отсюда. Не разлучусь с тобой ни на минуту! Ты для меня — все, вся моя жизнь, я не знаю, как буду без тебя… — Он поднес к губам ее руку и покрыл множеством поцелуев.

Татьяне вдруг до боли захотелось дотянуться до его лица и коснуться губами его губ…

— В этой сумочке твои письма, — прошептала она. — Я должна их тебе вернуть.

— Какие письма?

— Которые ты писал мне перед отлетом в Нью-Йорк.

— Я не писал тебе… Ах, да, черновики… Я их, кажется, оставил на столе…

— Я в тот день была у тебя, хотела извиниться за жестокие слова, которые сказала на даче. Мы нехорошо расстались. Я хотела просить прощения… Я звонила тебе…

Он не отнимал от лица ее руку. В его лихорадочно блестевших глазах читались тревога и любовь.

— Это мне надо извиниться перед тобой. Ты была во всем права. Я вел себя как мальчишка, который не смог совладать со своим животным порывом…

— Я приехала к тебе, но не застала дома… — почти не слыша его, шептала Татьяна. — В квартире была старушка… И еще эти письма…

— Я правда хотел написать тебе перед отъездом письмо, но так разволновался, что ни о чем не мог связно подумать, мысли разбредались… В общем, потом я понял, что все равно ничего не выйдет, и бросил это дело. Решил написать тебе из Нью-Йорка, месяца через два, когда успокоюсь.

— Твои письма… — Она взглядом показала на висевшую сбоку сумочку.

— Ты хочешь их вернуть? Там, наверное, не слишком связно написано, но все это правда, до последнего слова!

Приподнявшись на подушке, Татьяна заглянула ему в глаза, словно не узнавая.

— Целых двадцать лет мы жили врозь, ничего не зная друг о друге, — с трудом выговорила она. — Сколько времени потеряно зря…

Виктор сжал ее пальцы и низко опустил голову.

— Почему ты тогда, двадцать лет назад, не сказал сразу, что любишь меня?

Он вновь посмотрел на нее. Сквозь влажную пелену, застилавшую взор Татьяны, ей показалось, что его глаза блестят. Она напрягла зрение и поняла, что они блестят от слез.

— Я хотел, чтобы ты сама поняла, чтобы ты сама почувствовала это!..

Она покачала головой.

— Нет, тогда я не поняла… А теперь я… умираю… — И она без сил откинулась на подушку.

— Это я виноват, я! — Слезы вдруг потоком хлынули из его глаз. — Не сумел сберечь свое счастье… Наше счастье, Таня!

На несколько минут в палате установилась тишина, прерываемая лишь дыханием Татьяны и звуками сдавленных рыданий Виктора.

Татьяна лежала с закрытыми глазами. По ее щекам на подушку текли слезы, и она не в силах была их остановить.

— Наверное, тебе не надо было приезжать, — промолвила она. — От этого будет хуже нам обоим. Потому что я… я… — Она задохнулась и некоторое время боролась с собой, страшась и не желая выговорить эти два слова, но они все-таки вырвались — помимо ее воли: — Я… люблю тебя…

— Таня! — Виктор вдруг припал головой к ее груди. — Таня! И я люблю тебя!.. Все эти дни я думал о тебе каждую секунду… Только о тебе…

— Тогда почему ты улетел?

— Я думал, ты меня ненавидишь… — Он застонал и крепко обхватил руками ее плечи. — Ты была так холодна в то утро…

Татьяну кольнуло чувство вины, и из самых глубин ее души вырвался жалобный стон.

— Дирекция компании предложила мне на выбор квартиру или дом в окрестностях Нью-Йорка, — тихо заговорил он. — Я выбрал дом. Оттуда удобно добираться на машине до моей новой работы. Это двухэтажная вилла с двумя спальнями и бассейном. Я мечтал перевезти тебя туда, приготовил для тебя комнату, повесил в ней картины, а на пол постелил шкуру белого медведя. Я надеялся, что тебе понравится…

— Нет, Виктор. Мне уже никогда не побывать там. Я хочу умереть у себя и чтобы рядом была Катя… И ты… — Она вдруг громко всхлипнула, содрогнулась всем телом.

— Клянусь, я буду с тобой!

— Нет, нет, мне будет мучительней вдвойне! Лучше уезжай!

— Но ты же любишь меня! Почему ты меня снова гонишь?

Она не ответила. Ее рука нащупала ладонь Виктора и вцепилась в нее, словно это была единственная связующая нить с реальностью.

На этот раз молчание длилось дольше. Татьяна лежала с закрытыми глазами, держа его за руку. Ее дыхание было хриплым и прерывистым, грудь судорожно вздымалась.

Текли минуты, Татьяна постепенно успокаивалась. Слез уже не было, только на щеках остались следы от них и на наволочке возле головы темнели влажные пятна.

Виктор, не отрывавший взора от ее побледневшего лица, решил, что она уснула, и тихо пошевелился.

Она сразу открыла глаза.

— Побудь со мной, Виктор, — как-то по-детски беспомощно попросила Татьяна, снова сжимая его ладонь. — Ты… ты мне нужен.

Он хотел что-то ответить, но внезапно горло сжалось, и он лишь кивнул Татьяне. Потом наклонился и потерся губами о ее щеку.

Татьяна медленно обняла его за шею, еще ближе притянула к себе и нежно поцеловала в губы.

Дыхание Виктора вдруг пресеклось, губы дрогнули. С глухим стоном он сорвал с ее груди одеяло и, просунув руки ей под спину, приник к любимой. Он почти лежал на ней. Губы его жадно ловили ее рот, скользили по подбородку, шее, потом снова надолго задерживались на губах.

Так продолжалось несколько минут, и Татьяна не делала попыток освободиться из объятий Виктора. Наконец он очнулся, осознав, где они находятся и в каком она состоянии. Его объятия стали менее настойчивыми, он оторвался от Татьяны и, тяжело переведя дыхание, высвободил свои руки.

— Я буду с тобой всю ночь, — прошептал Виктор. — И весь день. И всю жизнь… Всю жизнь — возле тебя…

С тихим стоном она отвернулась к стене, чтобы он не увидел ее слез, снова выступивших на глазах.

Он поправил на ней одеяло и коснулся губами ее щеки — так нежно, что она едва почувствовала…

Татьяна проснулась среди ночи и увидела его сидящим на стуле возле кровати. На столике слабо горел ночник, и в палате царил полумрак. Окно было завешено шторой. В коридоре за дверью не раздавалось ни шороха. «Боже мой, — подумала Татьяна, — он же не спал всю ночь. Сколько прошло времени? Он так и сидел с тех пор, как я уснула? Он, наверное, так устал!» Она с нежностью посмотрела на Виктора.