Элли Блейк - Моя единственная надежда
– В следующие выходные. Не в эти. Боб пришлет имейл с полной информацией о рейсе.
Райдер кое-как кивнул, хотя все внутри бурлило желанием удержать ее, прикоснуться к ней, забыться в тех последних мгновениях, которые у них остались. Но больше всего сделать что угодно, лишь бы заставить ее остаться.
Черт, если бы она сама не пришла к нему без пяти десять, он бы уже стоял у ее дома, выламывая дверь! Она, словно ядовитым газом, заполнила собой его мысли, его желания, его жизнь.
И, зная ее историю, Райдер не сомневался, что смог бы довести ее колебания до состояния полной неуверенности. Стоило ему поцеловать ее чуть ниже уха, провести большим пальцем по подбородку, погладить внутреннюю сторону ноги, и он мог сделать ее своей. Но надолго ли? Пока ей не представится новая возможность вроде этой? Пока все не уляжется само собой? Пока не наступит разочарование и он не почувствует, что с него хватит?
Он знал, как сильно она хотела получить эту работу. Как сильно ее самосознание зависело от того, сможет ли она добиться успеха сама по себе, без помощи матери.
Если в нем и теплилась слабая надежда, что он в состоянии любить женщину более благородно, чем его отец, теперь она рассыпалась в прах.
Он такой же эгоистичный ублюдок. Но это его проблема. Не ее. Удар, который он должен принять.
Он мог искупить это только одним способом. Дать ей уйти. И сделать это так, чтобы она ни разу не оглянулась.
– Мисс Надя, у вас такой вид, как будто вас слегка контузило.
Она нахмурила лоб.
– Возможно, это потому, что так оно и есть.
– Я полагал, что вы от радости полезете на стену. Буквально. – Он произнес это с вымученной улыбкой, от которой у него внутри все заныло.
Надя повернулась к нему, ее глаза широко распахнулись, губы сморщились. Она казалась… потерянной.
– А что, если я не готова? Если я обманываю себя? Если это не то, что мне нужно на самом деле? Что, если я была слишком занята, гоняясь за тем, что вбила себе в голову, и не заметила того, что действительно хочу. Того, что у меня под носом?
Проклятье! Надя. Милая.
Райдер поднялся с подушки и, проведя рукой по ее спине, обхватил ее сзади за шею.
– Не забывай, я видел, как ты вращалась в небе. Из всех, кого я встречал за всю свою жизнь, ты больше других заслуживаешь того, чтобы на тебя смотрели. Ты рождена для этого.
– Ты так думаешь?
– Я знаю.
– Райдер, – сказала Надя, отстраняясь от него. Ее глаза сверкали от чувств, которые он понимал лучше, чем имел право показывать. То, что возникло между ними, было настоящим, правдивым, прекрасным, но он не мог обещать, что это продлится вечно. И не мог принять риск ранить ее только ради того, чтобы попытаться выяснить это.
– Я знаю, – сказал Райдер, не сводя с нее глаз, пока она не выдохнула и ее глаза не наполнились верой.
Надя прислонилась к нему. Такая маленькая, нежная, доверчивая. Любимая, думал он. Внезапно, между вдохом и выдохом, его, словно выстрел, пронзила резкая боль.
Но ей ни к чему было знать, какие аргументы в свою пользу приводили его совесть и его эго. Ей нужно было просто поспать. И почувствовать гордость за себя. Поэтому Райдер опустил ее и повернул так, что ее голова легла у него под подбородком.
Так он и пролежал всю ночь, глядя на телефон, зажатый в ее руке, и повторяя себе, что делает все правильно.
* * *Когда Надя проснулась на следующее утро, Райдера не было.
Она протянула руку и обнаружила, что его половина кровати пуста и холодна, а на подушке лежит записка. Записка и яблоко.
На дорогу, прочитала она.
Надя увидела на телефоне высветившееся имя продюсера, и ком, стоявший в горле, сам собой сдвинулся, а из глаз водопадом хлынули скопившиеся под ним слезы.
Потому что она любила этого идиота.
Это произошло шаг за шагом, постепенно. Но к тому моменту, когда Боб сообщил ей, что она принята, Надя знала это совершенно точно. Казалось, она должна была чувствовать себя на седьмом небе. Но вместо этого чувствовала, как сердце наполняется черной тоской.
А ведь она видела по глазам, что Райдер тоже чувствует… что-то такое. Если не любовь, то определенно желание, чтобы она оставалась рядом. Он поздравлял ее, желал удачи и обнимал с такой нежностью, что она спала, как в раю. А проснувшись, вместо мужчины, завладевшего его сердцем, увидела это проклятое яблоко и записку, которая была как пинок под зад.
Что это? Желаю удачи и спасибо за секс? Потому, что ему просто все равно, или потому, что ему слишком не все равно?
Окруженная его теплом, его запахом, Надя не могла ни о чем думать. Ей надо было выбраться отсюда. Из его постели. Однако когда она попыталась это сделать, оказалось, что простыни не хотят ее отпускать. В конце концов, ей удалось освободиться, и она с грохотом упала на пол.
Надя, тяжело дыша, лежала на полу и смотрела в потолок. Совсем как в тут вечер, когда впервые встретила его. Только тогда это был потолок ее маленькой квартирки. И еще на этот раз она не чувствовала себя потерянной, не мечтала о том, что снова начнет выступать. На этот раз ее мечты стали явью.
Сбылось все, о чем она мечтала… пока не встретила его.
Она со стоном поднялась и, поморщившись, осмотрела синяки на боку, которые наверняка станут сине-черными к тому времени, когда она через несколько дней прилетит в Вегас. Несколько дней. Это все, что у нее осталось, чтобы успеть связать в один узел нити той жизни, которую она себе выбрала. И чем больше Надя думала об этом, тем больше находилось этих нитей. Так много неожиданных прощаний.
– Тогда лучше порви их, – сказала она себе. Но собственные слова оказались гораздо менее убедительными, чем она рассчитывала.
Надя оделась и подошла к двери. На этот раз она точно знала, что оставляет здесь.
– Любовь, – громко произнесла она. Первый раз в жизни любовь.
Но работа в «Скай Хай» была именно тем, чего она хотела. Была. А хорошо бы сказать «есть». Потому что теперь это вся ее жизнь. Ее дни и ночи. Ее кровь и пот. Ее синяки и растяжения связок. А как на счет сердца?
Надя со стоном толкнула дверь и сбежала по ступенькам на тротуар.
Ее сердце разбивалось тысячи раз, но она выживала. До тех пор, пока она будет танцевать, она сможет выжить. Даже без Райдера Фицджеральда.
Бесконечно твердя про себя эту мантру, Надя вышла на дорогу, идущую вдоль побережья, и двинулась к остановке трамвая. Она не оглядывалась.
Глава 11
В Мельбурне стоял прекрасный день. После нескольких недель дождя небо сияло божественной чистотой, а несколько пушистых белых облачков только подчеркивали его совершенство. Воздух на мысу дышал свежестью, и соленый бриз напоминал о близости моря.
