Эми Эндрюс - Жаркие ночи
Капитан Сексуальные трусы?
— Да, ладно.
— И нечего мне тут ладкать, — кипела она, позабыв о романтичных звездах и набегающих на берег волнах. — Ждешь, что я поверю в твою внезапно возникшую любовь ко мне? А может, все дело в том, что ты похотливый, ревнивый собственник и ничтожество?
Да, у нее есть повод сердиться.
— О нет, дело и в том и в другом. Когда я увидел тебя по ту сторону аллеи, первая мысль — затащить в постель как можно быстрее. Честно говоря, я рад, что почувствовал такую физическую связь между нами, у меня никогда не было более глубоких чувств. И потом нарисовался Рауль.
— Ты решил, что он покушается на твою территорию, и поспешил застолбить ее.
Люк не собирался извиняться за то, что поступил, как хотелось. Десять лет в рекламе научили его придерживаться своего мнения.
— Нет, я понял, что именно чувствую по отношению к тебе, и это выходит за рамки физиологии.
Клаудия фыркнула, не желая внимать его милым словам.
— Неужели? Как плохо. Думаешь, приехал, бросил пару ласковых слов, попользовался мной три дня и уехал как ни в чем не бывало? Я не собираюсь быть твоей австралийской любовницей.
— Меня не интересуют случайные связи. Я люблю тебя, Клаудия Девис.
Клаудия встряхнула головой, сдерживая восторженный трепет в груди. Нет. Она не поддастся на эти слова.
— Ты говорил две недели назад, что после развода не можешь наступать на прежние грабли. И хочешь, чтобы я поверила, будто за две недели что-то могло измениться? Ты вдруг преодолел самый эмоционально тяжелый опыт в твоей жизни и по уши влюбился в меня? За две недели?
Люк кивнул:
— На самом деле это произошло прямо сейчас. Я влюбился в тебя сегодня вечером.
— О, отлично. Это еще лучше.
— С Филиппой… развод… ты права, это тяжело, я цеплялся за него, оправдываясь необходимостью сосредоточиться на карьере. Но увидел тебя сегодня, и вдруг вся боль и унижение, все утратило значение. Да, я был влюблен в Филиппу, однако никогда не любил ее так, как люблю тебя.
Он сделал шаг к ней, хотел, чтобы она его услышала.
— Я не знал ее так, как знаю тебя. Ты часть моей жизни навсегда. Ты в моей ДНК, Клод.
Клаудия во все глаза смотрела на него, думая, насколько ей нравится подобное сравнение.
— Как романтично. Меня сравнили с болезнью.
Люк игнорировал ее сарказм.
— Думаю, так и есть. Ты, как вирус, давно проникла в меня и дремала до сегодняшнего дня, а теперь полностью отравила меня. Не могу поверить, что так долго не мог разглядеть то, что было прямо передо мной.
Клаудии хотелось броситься в его объятия. Поймать на слове и быстрее заполучить свое счастье, пока оно здесь. Но все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Может ли любовь между друзьями оказаться такой простой?
— О да, и как ты себе представляешь наши отношения?
Люк невозмутимо пожал плечами. Ему понадобилось слишком много времени, чтобы полюбить другую женщину, и он не собирался делать это наполовину.
— Я хочу находиться там, где ты, и, если это здесь, пусть так и будет.
Клаудия не верила, что это говорит он, хотя именно это хотела услышать.
Как скоро он пожалеет о своем выборе, о том, что остался с ней?
— Ну же, Клод, я думаю, ты тоже меня любишь. Дай мне шанс.
Клаудия посмотрела на него и покачала головой, сердце забилось чуть сильнее. Конечно, она его любит. Любит все, что с ним связано. Включая гордость и самоуважение, даже карьеру, которая невозможна без этих качеств.
— Что же ты собираешься делать? Играть в отель-менеджера со мной? Заниматься тем, от чего уже отказался?
— Нет, думаю, начну свой бизнес здесь.
Клаудия фыркнула. Не похоже, что он долго думал над этим заявлением.
— Ты думаешь?
Люк неуверенно провел рукой по волосам.
— Знаю, что это звучит, будто только придумал, но я не знаю еще, как будет в Лондоне, если вернусь сюда. Я попытался утопить в работе разочарование из-за развода. И только приехав сюда, понял. Это место стало снова родным. В юности я не обращал на это внимания, как глупо. Мне так понравилось работать с Джоной над бюджетной кампанией. Такое чувство, будто я снова пустил здесь корни. Думаю, из этого может что-нибудь получиться.
Люк удивился собственным словам, но внезапно почувствовал, что прав.
— Ты же мечтал о славе?
— Да, мечтал. Мне было восемнадцать, Клод. Но люди имеют право менять свои решения.
— Только не я.
Люк улыбнулся. Именно это он и любил в ней.
Она сделала свой выбор еще с тех пор, как его мать подарила ей на Рождество планшет.
Но люди имеют право и не менять своих решений.
Клаудия смотрела в его прекрасное лицо, четко очерченное в лучах лунного света, любовалась им, каждой линией и каждым изгибом.
— Ты брился в самолете?
— Конечно.
Клаудия опустила руку. Она не могла рисковать.
Получить его на время и потом снова потерять?
Может, он и любит ее. При этой мысли у нее захватило дыхание, сердце заплясало в груди, но она уняла их, уверенная, что он не все обдумал, как следует. Действует под влиянием возбуждения и желания, в нем говорит чувство собственника, а ей нужно больше, чем ревность.
— Мне нужно возвращаться, — проговорила она.
Люк шагнул к ней, обеспокоенный грустью и решимостью в ее голосе.
— Клод.
— Не надо приезжать сюда с поспешными и непродуманными планами. — Она подобрала подол платья. — Мне пора возвращаться к гостям.
Люк, пораженный ее упрямством, но не потерявший решимости, смотрел ей вслед:
— Ты никогда не говорила мне, что любишь меня.
Она медленно повернулась:
— Я всегда любила тебя. Но этого мало.
Люк знал: это правда, и это уже кое-что.
На следующее утро Клаудия работала в кабинете, составляла расписание работ в отеле или притворялась, что пишет, когда в дверь постучала ее мать.
— Подумала, ты, может быть, захочешь чашечку чаю.
Клаудия улыбнулась:
— Спасибо.
— Прошлый вечер имел успех. — Лена села по другую сторону стола. — Все утро телефон разрывается от звонков в спа.
— Да. И еще мы собрали пятьдесят тысяч. Совсем неплохо.
Они поболтали некоторое время, мать смотрела на нее особым взглядом.
— Я видела, вы с Люком исчезли на пляже прошлой ночью.
Клаудия чуть не прервала ее, но заметила, что между матерью и Глорией возникли натянутые отношения, не хотелось быть причиной этого. Может, если они узнают правду, поймут, что между ними никогда ничего не будет.
— Этого никогда не будет, мам. Мы хотим разных вещей.
Мать отставила чашку.
