Дана Хадсон - Лед и роза
– Я вовсе ни на что не надеюсь! – из груди Дженни вырвался измученный вопль.
– И правильно. Его отец уже сделал глупость, женившись на неподобающей особе, этого вполне достаточно. Мы из разных миров, и счастья в таких браках, как правило, не бывает.
Не желая больше говорить, Дженни поднялась и деревянно попрощалась. Быстро вышла из кафе, не оглядываясь и с трудом сдерживая слезы.
Донья Лусия проводила ее внимательным взглядом.
– Она вовсе не охотница за богатыми женихами. Она любит Риккардо.
– Какая разница, любит, не любит? Что такое любовь? Ты вышла замуж по любви?
Донья Лусия призадумалась.
– Нет, мужа мне выбрали родители. Но со временем мы стали относиться друг к другу с большой теплотой и уважением.
– Вот видишь! А любовь, та же похоть, очень быстро проходит. Так что мы все сделали правильно.
– Уезжаем? – донья Лусия спросила это с большим сожалением. Ей понравилась жизнь беззаботной путешественницы.
Донья Аделина со вздохом согласилась:
– Надо, хоть и не хочется. Нам стоит все-таки показаться во вдовьем доме, наверняка прислуга уже знает, что нас там нет. Хорошо, что нам не перед кем отчитываться, и мы можем делать все, что вздумается.
Донья Лусия саркастически подумала, что кто-то может делать что вздумается, поскольку позволяют средства, а кто-то и нет.
Они расплатились за номер, на прощанье еще раз посетили Прадо, заказав прощальный обед, и улетели в Мадрид, жалея, что не могут остаться в Лондоне еще на недельку.
Глава седьмая
Риккардо прилетел в Лондон поздним вечером. Поколебавшись, не стал звонить Дженни. Она наверняка уже спит, зачем ее будить? Да и что можно сказать по телефону? Он и из Испании-то ей не звонил, понимая, что ее голос ввергнет его в пучину тоски, а ему нужно иметь ясную голову и некоторую безжалостность в решениях.
Тетка Долорес сразу и с благодарностью согласилась с его решением открыть для нее трастовый фонд. И сумма, получаемая ею ежемесячно, ее вполне устроила. Она отдавала себе отчет, что племянник делает это из чистого альтруизма и, по сути, ничего ей не должен.
А вот Марита закатила скандал. В присутствии адвоката она заявила, что сумма, выделенная ей, никак не покроет ее потребности. На его совет снизить эти самые потребности последовал ответ, что она привыкла к определенному уровню жизни и не собирается его менять ему в угоду. И это его святая обязанность обеспечить ей достаточно средств для удовлетворения ее нужд. Кончилось тем, что разозленный Риккардо заявил, что ничего ей не должен, и пусть она сама обеспечивает себе свои потребности. И чтоб не смела примазываться к обеспечению матери, ее чеки оплачиваться не будут.
Марита такого поворота дел явно не ожидала, но Риккардо, не дожидаясь возобновления ее воплей и идиотских требований, ушел, оставив адвоката объяснять ей ее права и возможности.
После ссоры с бесцеремонной кузиной скромность и тактичность Дженни показались ему еще более привлекательными. Как же ему хотелось оказаться рядом с ней!
Лондон встретил его относительной прохладой и свежим воздухом, что после жаркого Мадрида показалось ему благословением божьим. Переночевав в отеле, Риккардо полдня провел за делами, крутясь, как белка в колесе. Ему очень хотелось поговорить с Дженни и съездить к матери, но он не мог себе позволить ни того, ни другого, за его отсутствие накопилось слишком много неотложных дел.
Но в семь часов вечера он все-таки отпустил секретаршу и позвонил Дженни, нетерпеливо ожидая ответа. К его удивлению, телефон холодно ответил: абонент недоступен. Он перезвонил снова через десять минут, и снова получил тот же ответ. Что случилось? Не могла же она поменять номер телефона, не предупредив его?
Поехал к ней домой. По дороге остановился у цветочного магазинчика, но заходить не стал. Вдруг Дженни нет дома? Куда тогда он денет цветы?
К его удивлению и неудовольствию, дверь ему открыл высокий кудрявый блондин в спортивном костюме. Взглянув на него внимательнее, Риккардо увидел такие же, как у Дженни, большие серые глаза, и понял, что перед ним, скорее всего, ее брат.
– Привет! – парень взмахнул рукой. – Ты к Мари?
Риккардо чуть заметно усмехнулся. Он не привык к панибратству. Но ответил спокойно:
– Нет, я к Дженни.
Удивленный парень уставился на него, как на заморскую зверушку.
– Ты что, классическую музыку любишь? – это прозвучало у него так, будто любовь к классической музыке была сродни вредной привычке.
Настала очередь удивляться Риккардо.
– Не очень. А что, ты против? – он тоже решил не чиниться. Раз братец Дженни считает возможным говорить с ним в таком свободном стиле, то он вполне может ответить ему тем же.
Парень вместо ответа махнул рукой, мол: заходи! Сантос вошел. Парень закрыл за ним дверь и сообщил:
– Я брат Дженни, Клайв! – и протянул руку.
Пожимая ему ладонь, Риккардо представился:
– Что ж, будем знакомы, я Риккардо Сантос.
– Испанец или португалец? По имени не разберешь. А, может, англичанин испанского происхождения?
– Нет, я чистокровный испанец. Из Мадрида. Здесь по делам.
Клайв провел его в гостиную, приговаривая на ходу:
– Надо же! Никогда бы не подумал, что сестренка удосужится с нормальным парнем познакомиться! У нее одна только классика на уме!
Недоуменно улыбаясь, Риккардо двинулся за ним. Клайв кивнул ему на кресло и спросил:
– Ты что предпочитаешь? Джин-тоник, пиво или чего покрепче? Если честно, то насчет чего покрепче сильно сомневаюсь, но пиво есть, я сам купил. Прекрасно знаю, что у Дженни выпить нечего.
Риккардо поспешно отказался.
– Нет, спасибо, пива не нужно. Если не трудно, то черный кофе без сахара.
Похоже, он здорово озадачил Клайва этой такой простой на первый взгляд просьбой, потому что тот ушел на кухню, странно покряхтывая и что-то бормоча себе под нос.
Риккардо огляделся. В прошлый раз он не заходил в квартиру, и ему все было интересно. Типично женская комната. Даже не женская, а девчачья. Узкий диванчик в углу, старинные часы на комоде, портреты композиторов на туалетном столике. У входа висит шестиструнная гитара. Он встал и провел пальцами по струнам. Она отозвалась глубоким красивым звучанием. Риккардо кивнул самому себе. Было б странно, если у такой любительницы музыки, как Дженни, гитара была бы низкого качества или не настроена. Он не умел играть на музыкальных инструментах, но слухом обладал хорошим, и фальшь резала ему ухо.
В комнату вошел Клайв с подносом. Непочтительно сдвинув рамки с композиторами в угол, поставил на туалетный столик поднос.
– Вот что получилось. – Он с сомнением оглядел творение рук своих. – У Дженни оказался только растворимый кофе. Не знаю, пьешь ли ты такой. Но другого нет.
