Горелое озеро - Евгения Федотова

Но Виктор Николаевич был настроен решительно:

– Знаешь что, я от тебя такого не ожидал! Твой отец был всегда человеком слова. Я думал, что и ты такой же. Эдик, либо ты мне скажешь все как есть, либо я прямо сегодня пошлю ее на хутор бабочек ловить. Я не мальчик, чтобы играть в твои шпионские игры. Я с такой бабой отродясь бы не связался! Ты даже не представляешь, как она себя ведет! Вчера пригласил ее, как интеллигентную женщину, в кофейню, а она из сумки бутылку с какой-то настойкой достает прямо за столиком и мне в чашку наливает. Я ей, конечно, замечание сделал, а она только улыбается, бесстыжая эта женщина. А потом вообще: как прижалась ко мне под столом своим бедром необъятным и спрашивает: «А как, Виктор, у вас с этим делом обстоит? Я хоть и в летах, но женщина горячая. Со мной любому мужику счастье!» Эдик, ты можешь себе такое представить?! Разве нормальная женщина так себя ведет? Я чуть дара речи не лишился от такого хамства!

Впервые за утро Эдуард улыбнулся. Если бы все проблемы были такими серьезными!..

– Ужасно, дядь Вить! Конечно, ужасно! Я тебя понимаю, но ты уж потерпи, родной. Я тебе все расскажу, но прошу тебя, только не сегодня. Я завтра перезвоню, обещаю. – И не дожидаясь пока дядя выдаст ему новую возмущенную тираду, Эдуард нажал на отбой.

Тем временем Алина уже больше часа сидела в машине и не могла решиться позвонить Марине. Она то включала, то выключала двигатель и все еще проговаривала про себя возможные диалоги. Но все получалось каким-то неестественным и глупым. Алина сама не могла решить, что именно она должна посоветовать дочери. Любой исход казался ей неправильным. В конце концов Алина набрала номер дочкиного мобильного и вышла из машины, чтобы встретить ее у подъезда.

Марина выскользнула из подъезда осунувшейся и побледневшей. Она была совсем не похожа не только на будущую молодую мать, но даже на девушку-подростка. Просто бледный и перепуганный ребенок, который нашкодил и теперь замер в ожидании взбучки. Девочка исподлобья посмотрела на мать и опустила глаза. Алина инстинктивно бросилась к дочери и крепко прижала ее к себе. Она почувствовала, как под пуховиком беспомощно задрожали плечи Марины.

– Зайчик мой, пойдем погуляем? В сквере через дорогу, где мы раньше голубей кормили? Просто погуляем, как раньше. Смотри, какой туман густой, вообще ничего не видно. Как будто мы в облаке. Помнишь, как ты в детстве хотела на облачко забраться?

Марина ничего не ответила, но послушно пошла вслед за матерью. Они молча перешли дорогу и присели на лавочку у фонтана, завернутого в несколько слоев поролона. Девочка по-прежнему не сказала ни слова. Алина обняла ее за плечи и спросила:

– Тебе очень плохо?

Марина кивнула.

– Солнышко мое любимое, ты не плачь только, – вдруг сказала Алина, – мы со всем разберемся, я тебе обещаю, что все хорошо будет. Как захочешь, так и будет. Честно-честно. А хочешь, мы уедем куда-нибудь, ты родишь спокойно, и я на себя этого ребенка запишу. Хочешь?

Алина сама поразилась тому, что она произнесла. Это было совсем не то, что она проговаривала, сидя в машине. И не то, что она думала вчера, когда возвращалась из Москвы. Это был какой-то безумный порыв, но теперь именно он казался ей единственно правильным.

– Мам, да ты что говоришь? – Марина высвободилась из рук Алины и испуганно посмотрела на мать. Ее глаза блестели от слез.

– Маринка, мы все решим, все сделаем. Вот увидишь, все наладится, ты только потерпи. Это же не конец света. Поверь мне! – с жаром продолжала убеждать дочь Алина.

– Мама, – Марина, казалось, выглядела еще более потерянной, – мама, не надо, не надо ничего делать, я… я это все напрасно сказала, я…

– Не придумывай даже, – прервала ее мать, – ты все правильно сделала. Ничего страшного. Мы совсем не будем тебя ругать. Ни я, ни папа. Мы же тебя очень любим, Марина. И знаешь, это мы виноваты, что не уделяли тебе достаточно времени. Это я виновата.

– Мама, – губы дочери скривились в измученной гримасе, – не надо ничего делать. Это такая глупость, зря я тебе вообще…

Алина снова попыталась прижать дочь к себе.

– Ты ни в чем не виновата, Маринка. Не терзай себя. Просто надо потерпеть. Все решится. То есть как ты решишь, так мы и сделаем.

– Да отпусти ты меня! – Марина вырвалась из рук матери и надрывно, почти со злобой крикнула: – Не надо ничего делать. Я придумала это все, придумала! Нет никакого ребенка! Даже если бы он был, я бы в жизни тебе его не отдала!

Алина отшатнулась от дочери и замерла. Ей показалось, что ее ударили по лицу. Она не двигалась почти минуту, потом встала со скамейки и, не говоря ни слова, пошатываясь, пошла к дороге.

Марина смотрела вслед матери, не решаясь ее окликнуть, но когда силуэт Алины скрылся в тумане, девочка бросилась за матерью и, догнав уже на противоположной стороне дороги, вцепилась в рукав ее пуховика.

– Прости меня, мамочка!

Но Алина резко выдернула руку и прошептала:

– Не трогай меня. Иди куда хочешь. Видеть тебя не могу.

– Мама, ну прости меня, мама! – зарыдала Марина. – Я… я… так хотела, чтобы вы с папой помирились. Я думала, что вы… что вы меня пожалеете или будете ругать, но будете вместе. А потом поняла, что так нельзя, что это все глупость. Я сегодня ночью вообще не спала. Ни минуты.

– А я, думаешь, спала? Ты вообще обо мне подумала? – закричала на дочь Алина. – Или ты только о себе думаешь? Тебе вообще на нас наплевать, на меня наплевать. Я для тебя – ничто! Мои чувства для тебя – ничто! Уходи! Не хочу с тобой говорить.

– Мама, ты не понимаешь!

– Это ты ничего не понимаешь! Уходи, я сказала! Убирайся!

Девочка закрыла лицо руками и медленно побрела обратно к скверу.

И вдруг Алина услышала резкий звук двигателя. Где-то рядом в серо-молочной завесе несся невидимый автомобиль. Рычащий звук был совсем рядом. Алина резко обернулась. Марина с опущенной головой как раз подошла к полотну дороги. Она продолжала идти, не останавливаясь и не ускоряя шаг, как будто ничего не слышала. Мать не думала ни секунды. Она бросилась назад, вцепилась в капюшон дочери, с силой отшвырнула ее на тротуар, но поскользнулась сама и упала на скованный ледяной глазурью асфальт. До столкновения оставались доли секунды, и Алина уже видела вырвавшийся из тумана капот черного паркетника и слышала резкий визг тормозов. Почему-то совсем не было страшно. Просто ноги стали будто чужими, тяжелыми и совсем