Сонда Тальбот - Дитя лагуны

Содрогаясь от страсти и нежности, Эрик проник своим языком в розовую раковинку ее губ. Губы ответили ему трепетом и прижались к его губам так крепко, как могли. Эрик готов был застонать от переполнившего его возбуждения. Он все еще пытался держать себя в руках, но это было не так-то просто. Губы Мик, ее апельсиново-мятное дыхание лишали его собственной воли. Теперь он жил только ее телом, ее жизнью, ее душой… И был счастлив, как никогда…

Его руки обвились вокруг ее стройного стана и нащупали застежку платья. Пальцы Эрика пробежали по застежке, но не торопились ее открывать. Эрик думал, Мик начнет сопротивляться. Тогда он бы смог остановиться, смог бы не делать ошибки, о которой, возможно, будет жалеть всю жизнь… Но Мик не только не остановила его, но и прошептала:

— Да, Эрик… Я хочу тебя… Безумно хочу…

Безумно хочу … Ее слова впечатались в обнаженные нервы его души. Его руки тут же послушно исполнили ее просьбу. Эрик расстегнул платье, и оно легко соскользнуло с плеч Мик, как осенняя листва падает с деревьев. Ее золотая кожа, оттененная белоснежным кружевным бельем, буквально ослепила Эрика. Сгорая от желания, он прильнул к ее шее, к милой родинке на левом плече, а потом к груди, маленькой и упругой, как плод манго.

Кружева спали с Мик так же легко, как и платье. Она задыхалась от жарких поцелуев Эрика и чувствовала, что хочет его так, как никогда не хотела ни одного мужчину.

— Возьми меня, Эрик, возьми… — тихо шептала она, и он распалялся все больше и больше.

Его движения были нежными и страстными. Его прерывистое дыхание отдавалось в ее ушах. Руки Мик нащупали кожаный шнурок в его волосах и одним движением высвободили их из плена. Темные кудри, упругие, блестящие, рассыпались по его смуглым плечам, и Мик зарылась лицом в эту атласную волну.

Эрик не мог больше сдерживать себя. Но он все еще не был уверен, так ли уж Мик желает того, что происходит между ними…

— Мик, — позвал он ее, — Мик… — Она посмотрела на него так, будто только что очнулась. — Ты хочешь этого? Ты уверена?

— Да… — немного разочарованно прошептала она.

Ей хотелось услышать совсем другие слова. Но Эрик Торланд, вероятно, скажет их одной-единственной женщине. И, увы, не ей…

Мик умудрилась собраться так тихо, что Эрик даже не проснулся. Она осторожно поставила чемоданы на пороге и вернулась в комнату, где он спал. Его дыхание было тихим и спокойным, темный бархат ресниц мягко подрагивал. Эрик спал и видел сны. Мик хотела бы знать, что ему снится, но, увы, это было невозможно.

— Прощай, Эрик Торланд, — прошептала она. — Я никогда тебя не забуду…

Она склонилась над ним и нежно коснулась губами его губ.

— Прощай, Эрик…

Мик вышла из дома, стараясь не оглядываться, и решила пройтись по побережью. Времени до приезда Пита было более чем достаточно, а утро казалось таким красивым… Если бы только не саднящее чувство разлуки…

Она сняла туфли и подошла к воде. Волны лизали ее ступни, а легкий бриз овевал лицо, освобождал голову от тяжелых и грустных мыслей. Мик вдыхала этот ветер, этот воздух, проникнутый свободой, и с каждой секундой чувствовала, что ей становится легче. Она поступила правильно, что не разбудила Эрика. Она поступила правильно, что не осталась в его доме. Она поступила верно, потому что и у нее есть право на свободу…

Мик поднялась по склону и нырнула в заросли гибискуса. Именно эти цветы вчера нарвал для нее Эрик. Но лучше не вспоминать об этом вечере сейчас. Она прибережет эти воспоминания для Эштона — они будут согревать ее холодными вечерами, полными одиночества…

Пит не заставил себя ждать. Он приехал ровно в то время, которое назначила Микаэла.

— Здравствуйте, Мик! — весело поприветствовал он ее, высунувшись из машины. — Ну как работа?

— Отлично! — улыбнулась Мик. — Но, увы, пора возвращаться…

— Тогда садитесь, довезу вас до отеля. Наверное, он покажется вам воплощением цивилизации после этих домиков…

Мик села на переднее сиденье, рядом с Питом. Он задавал ей много вопросов о том, как она провела время здесь, в лагуне. Но Мик отвечала на них, не думая. Ее мысли были очень далеко, хотя пока их с Эриком разделяла всего-навсего узкая полоска прибрежного песка.

Девушка так и не обернулась, не окинула последним взглядом океан и домик Эрика. И поэтому не увидела, как смуглый красивый мужчина бежит босиком по песку и судорожно машет руками. А его темные кудрявые волосы развеваются по ветру, как шелковый платок…

Отблагодарив Пита, Мик взяла ключи и поднялась в номер. Она вставила ключ в замочную скважину, но, к ее огромному удивлению, дверь оказалась открытой.

Что это значит? Мик почувствовала внутри легкий и крайне неприятный холодок дурных предчувствий. Номер оплачен до завтрашнего дня. Вряд ли в таком приличном отеле стали бы пренебрегать клиентом и селить в оплаченный номер новых жильцов… Но кто, в таком случае, там находится? Может быть, горничная? От этой догадки Мик почувствовала облегчение. Но ненадолго.

Она зашла в номер и от удивления чуть не выронила чемоданы.

На диване, в самой большой комнате номера, сидел Лаэрт. Он смотрел телевизор, но, когда услышал движение в коридоре, обернулся. По его лицу Мик прочитала, что ничего хорошего ее не ждет.

И как она не догадалась, что он может приехать? Ведь не зря же он снял такой роскошный номер… Мик побледнела в ожидании расплаты. Наверняка на ее лице не поблекли следы предыдущей ночи… Как бы ей хотелось, чтобы Лаэрт не отличался проницательностью…

Впрочем, кроме проницательности у него были голые факты. Мик провела в номере всего одну ночь. Где она была все остальное время?!

Интересно, когда он приехал? Едва ли намного раньше, чем она. В противном случае он позвонил бы ей на мобильный. Который, кстати сказать, окончательно разрядился после вчерашнего звонка Питу…

Вот черт! — выругалась Мик про себя. Как же выкручиваться из этого положения? Лучше всего дождаться, когда заговорит Лаэрт…

— Здравствуй, Микаэла… — холодно поздоровался Лаэрт. Отсутствие в его лексиконе слова «золотце» приятно радовало с одной стороны и навевало нехорошие мысли — с другой. — Может, расскажешь мне, где ты провела все это время?

Мик пыталась придумать хоть какое-нибудь сносное оправдание, но это ей не удалось. Она смотрела на Лаэрта, не представляя, что же ему говорить. А он стоял перед ней, красивый, строгий — само воплощение честности и порядочности — и ждал ответа.

Почему я должна перед ним оправдываться! — с внезапной злостью подумала Мик. Ведь он никогда не рассказывает, как проводит время с женой…