Энн Тамплин - Аромат жасмина

— Это ваш груз.

— Наш груз — это сигары и табак, отличные сорта из Колумбии.

Рой с интересом посмотрел на бледного и растерянного Уолтера.

— Кто вам это сказал?

— Билли… и Мануэль тоже. Они сказали, что если нам удастся быстро провезти этот груз, прибыль будет огромной, гораздо больше, чем если бы мы делали все официально… У меня не было выхода.

— Почему?

— Билли давал мне деньги. Много денег. Я даже не знал, что так много, пока он не потребовал вернуть долг. Пришлось подписать некоторые документы и согласиться на эту контрабанду. А второе условие…

— Женитьба на Джеральдине?

— Да.

— И вы согласились на это?

— Он говорил, что любит ее. Я думал… Не имеет значения. Теперь я все понимаю. Я сегодня получил письмо… В нем говорилось, что если я пойду на попятный, Джеральдина… она пострадает.

Рой стиснул зубы. Нечто подобное он предполагал, но слушать все равно было противно и страшно. Как легко он мог потерять ее, свою маленькую принцессу!

— Вы попались на старую, как мир, уловку, Уолтер. Тогда, в казино, вы проиграли людям Билли, остальное — дело времени и техники. Должен признать, что этот парень хорош. Операция не оригинальна, но разыграна, как по нотам. Ну, а вот и ваши сигары.

Из одного большого контейнера вышли люди. Человек двадцать. Полицейские помогали многим из них, так как они едва держались на ногах. Лицо Уолтера заливала смертельная бледность.

— Так это… нелегальные иммигранты… Господи, как же…

— Это случилось из-за вашей слабости и глупости, Бриджуотер! Это случилось, потому что вы бесхарактерный дурак!

— Послушайте, как вы можете…

— Могу! Потому что из-за вас могла пострадать женщина, которую я люблю!

Пауза и всеобщее ошеломление. Джеральдина смотрела на Роя задумчиво, Уолтер — изумленно. В этот момент появилась раскрасневшаяся и оживленная Карла.

— Уолтер, тебя отправят в больницу. Рой, мы всех переписали и арестовали всю команду… Я что-то пропустила?

— Что? А, нет.

Уолтер медленно произнес:

— Прости меня, Джерри… Я не хотел зла тебе. Послушайте, меня теперь арестуют?

— Пока нет, но из города вам выезжать нельзя.

— Понятно. Джерри… скажи папе…

— Мы скажем ему вместе. Я тебя не брошу.

— Спасибо…

— Не за что. Ты мой брат.

Джеральдина обняла брата за талию, и они медленно пошли к двери. Рой смущенно кашлянул и тронул ее за руку.

— Джеральдина… Я могу помочь?

— Благодарю вас, детектив. Ваша помощь больше не потребуется. Теперь это семейное дело.

Рой проводил ее взглядом, вздохнул и повернулся к Карле.

— Поезжай с ними. Я закончу здесь и поеду в управление.

Два дня спустя Рой сидел за обшарпанным столом в полицейском управлении и перекладывал бумаги. Певучий голос раздался за плечом:

— Учишься на секретаршу?

— Нет, Карла. Собираюсь домой.

— Уже? Дорогуша, но…

— Дело закончено. Торнтон арестован, и мне незачем сидеть здесь. На суд я приеду.

— Капитан хотел предложить тебе перебраться к нам.

— Карла, я бы с удовольствием, но…

— Дорогуша, тебя так пугает ее титул?

— Я хоть слово об этом сказал? Оставь это.

— Не оставлю. По крайней мере, пока не выскажусь до конца. Я провела с ней целую ночь, плакала с ней, пила с ней виски. Говорили о тебе.

— Представляю, что она говорила…

— Ни черта ты не представляешь! Если ты сейчас поедешь к ней…

— Я никуда не поеду. Она ведь ясно дала понять…

— Понятливые все стали! Так и сбежишь? Трус! Все янки трусы!

— Она не хочет меня видеть.

— Откуда ты знаешь, чего она хочет, если ты с ней не говорил!

— Но она сказала…

— Все северяне такие тупые, или нам прислали самого выдающегося тупицу?

— Перестань! Гражданская война давно кончилась.

— Последний вопрос. Ты ее хочешь?

Рой застыл. Открыл рот. Закрыл. Посмотрел на Карлу и произнес тихо-тихо:

— Больше всего на свете.

— Тогда отправляйся к ней немедленно.

— Иду. Уже иду.

— О Боже, как я устала! Какое счастье, что Джой не с севера!

Рой стоял в большом холле «Виллы Цветов» и ждал Джеральдину. Вместо нее к нему вышла пожилая и очень величественная женщина.

— Если вы подождете минуту, я доложу мисс Бриджуотер, что вы пришли.

— Извините, а не могли бы вы просто проводить меня к ней. Я хочу сделать сюрприз. Пожалуйста. Это очень важно.

Неожиданно величественная дама расплылась в улыбке.

— Вообще-то это неправильно, но я рискну. Она на веранде. Удачи, мистер.

Он взбежал по лестнице, не чуя под собой ног. Остановился перед тяжелыми дверями, набрал воздуха в грудь и распахнул их.

— Джеральдина!

— Ты! Что ты здесь делаешь?

— Я хотел сказать…

— Что же? Хочешь извиниться, что все так вышло?

— И это тоже. Я должен был попытаться что-то изменить… Не знаю, как, но должен был.

— Я знаю.

— Я бы все за это отдал. Лишь бы ты улыбнулась мне снова. Но я не могу ничего изменить. Я изо всех сил старался оградить тебя, твой мир от моего…

— Какой он, твой мир? Мир Карлы? Жестокость и предательство? Грязь и кровь?

— И это тоже. Я не думаю об этом, я просто живу и делаю то, что должен. Служить и защищать. Это написано у нас на жетоне.

Джеральдина отвернулась, посмотрела на сад. Потом заговорила вновь:

— Ты использовал меня. Чтобы подобраться к Билли и моему брату.

— Я не использовал тебя. Я не искал близости… и любви тоже. Так получилось. Прости меня.

Она смотрела на Роя и умирала. Медленно и неотвратимо. Единственное, чего она хочет — это быть с ним рядом, всегда, всю жизнь, засыпать и просыпаться в его объятиях, ждать его по вечерам, провожать по утрам, родить ему детей, состариться с ним рядом…

Она любила его.

Рой Доннери, такой огромный, такой сильный, такой суровый, стоял и смотрел на Джеральдину Бриджуотер своими зелеными ирландскими глазищами, и девушка чувствовала, что она не в силах сказать ему «Уходи и не возвращайся». От этого мужчины исходила волна силы и чувственности, и Джеральдина желала его в ответ всей своей измученной душой… и всем телом.

Неожиданно он подошел к ней и взял ее за руку.

— Джеральдина… Ты хочешь, чтобы я остался с тобой?

Она усмехнулась, отводя глаза.

— Думаю, Нью-Йорк не смирится с такой потерей.

— Я тебе еще не говорил, но Ваш город кажется мне все привлекательней и привлекательней, к тому же я так и не послушал толком негритянский джаз, не распробовал кофе и не сказал тебе самого главного.

— Чего же?