Верни моё сердце - Лилия Фандеева
– Татьяна делает большую ошибку, если не глупость. Нельзя плевать в колодец, из которого придется пить, – сокрушалась жена Симонова. – Она собирается жить вечно или ее старость обойдет стороной? С таким отношением останется одна.
– Ольга Викторовна, Максим родился в марте и меня сразу, стараниями мамы, причислили к матерям одиночкам. Это она оформила документы, это и была ее финансовая помощь. Они не подумали о том, что органы опеки будут наносить мне визиты. Я ведь и квартиру могла не продать без вашей гарантии. Я одного не могу понять: что я им сделала плохого? Я не прошу помощи, но они пытаются все равно усложнить мою жизнь.
– Не звони им. Запахнет жареным – сами объявятся. Давай выпьем чаю, и я расскажу тебе об Антоне. Обещает приехать в начале января.
Симоновы пробыли в гостях часа два. Подробно объяснив Карине, как проще пройти к детскому саду, где лучше покупать продукты и какого производителя. Взяли с нее слово, что завтра они с Максимом придут к ним на обед.
Глава 8
Карине понадобилось две недели, чтобы оформить Максима в детский сад, пройти комиссию, собеседование и устроиться на работу. Она вышла на работу двадцать шестого сентября, а через день переступила порог операционной в качестве ассистента. Приняли ее в коллектив без особого энтузиазма. Да, она в прошлом году подтвердила сертификат, имела вторую категорию, но новый человек всегда «кот в мешке». Испытательный срок прошел и через месяц коллеги ее «мастерство» признали. Карина не стремилась показаться лучше, чем она есть, но и свои полученные навыки не скрывала. Прошли октябрь, ноябрь, заканчивался декабрь. За это время, во время ее дежурства, Максима, которому было три года и десять месяцев, забирала из сада Ольга Викторовна. Он быстро адаптировался в группе и ходил в сад без скандала и слез. Два дня назад они нарядили в квартире елку. Пятнадцать игрушек и гирлянда украшали лесную красавицу в углу гостиной. Вчера в саду прошел первый утренник, где Максим с удовольствием пел песни, читал стихи и водил хоровод. Читая по слогам и еще не умея писать, он отправил письмо Деду Морозу с рисунком и хотел получить от него в подарок планшет. Почти за три месяца, у нее в гостях побывали и братья Беловы – Илья и Степан, и дядя, брат мамы, Дмитрий Юрьевич с женой Ларисой. С Дмитрием Фоминым и Антоном Карина созванивалась раз в семь-десять дней, а с семьей Симоновых виделась еженедельно. Согласно графику дежурств, она работала первого, пятого и девятого января. Сегодня было двадцать девятое декабря две тысячи шестнадцатого года. После смены, она спустилась из отделения в гардероб с верхней одеждой. Короткий полушубок, джинсы, заправленные в короткие сапожки без каблука, на голове вязаная шапка, вокруг шеи «намотан» длинный шарф. Надев перчатки и перекинув ремень сумки через плечо, Карина направилась к выходу особо не торопясь. Она давала время сыну в саду проснуться и «захватить» полдник. Молодой человек, стоявший в холле, узнал ее сразу и окликнул. Карина, услышавшая оклик, но уже открывшая входную дверь, вышла на улицу и остановилась. В молодом человеке она узнала Плетнева.
– Привет! Когда прилетел? – спросила она, разглядывая Евгения. – Ты мало изменился и стал еще больше похож на Сергея Лазарева. Не хватает только немного роста. Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду. Я прилетел сегодня утром. Мне рассказали о трагедии в вашей семье. Мне очень жаль. О том, что ты с осени в Москве и работаешь здесь, – ответил Плетнев, глядя на Карину. – Я тебя сразу узнал. Ты почти не изменилась. Сегодня операционный день? Устала?
– Немного. Не хочу нарушать режим детского сада, потому и не спешу. У меня есть час, чтобы подышать воздухом, зайти в магазин и, забрав сына из сада, вернуться с ним домой. Что тебе рассказали Симоновы еще, чтобы мне не повторятся? – спросила Карина, чувствуя легкое волнение.
– Ольга Викторовна сказала, что, если сочтешь нужным, сама все расскажешь.
– Тебе не кажется, что твой интерес несколько запоздал? Ты даже номер телефона сменил. Не хочешь сказать – почему? Как-то ты быстро всех забыл. Ладно, я, а в чем провинился Митя? – шагая неспеша по двору, спросила Карина.
– После твоего звонка, я, действительно, сразу сменил номер телефона. Ты могла позвонить Симоновым.
– Зачем? Я сказала все, что хотела, а вот ты, мог связаться с нами по старой дружбе. По сути, мы с тобой не ссорились. После своих приключений ты не забывал мне звонить, а узнав о моей беременности, дружба закончилась. Неужели за год, пока ты не уехал, внутри ничего не было, кроме уязвленного самолюбия? Странно, я представляла себе любовь как-то иначе, а ты так быстро «сдался». Ты знаешь, чего мне стоило тебя не забыть, а оправдать? Оправдать в собственных глазах.
– Я посчитал, что ты мне мстишь за прошлое. Мне нелегко было смириться с мыслью, что у тебя был другой, – тихо признался Плетнев.
– Ты так посчитал потому, что так было в первую очередь удобнее тебе. Ты не мог смириться с мыслью, а как же я жила, зная о твоей женщине и принимая тебя? Я тебя ни в чем не обвиняю, а опережаю твою несказанную ложь. Ты же не станешь утверждать, что все это время помнил и скучал? Можешь спросить о чем-то сам или рассказать. Мы не виделись четыре с половиной года и, раз ты пришел сюда, значит, разговора не избежать. Я правильно говорю или ошибаюсь?
– Вот потому что долго не виделись, я и пришел. Захотелось тебя увидеть, поговорить, если ты не против этого.
– Давай поговорим по дороге. С чего начнем? С твоего или моего рассказа? – спросила она, неспеша шагая по тротуару. – Ты можешь спрашивать о том, что тебя интересует – я отвечу.
– Мне рассказывать особо нечего. Учился, работал, учился работать – так время и прошло. Ты не жалеешь о том, что уехала?
– Не о чем жалеть. Здесь меня все устраивает, а там меня ни что не держало. Я бежала не от себя, а от обстоятельств, – ответила Карина, немного успокоившись.
– Почему замуж не вышла за Фомина? – вопрос даже для самого
