Бойтесь своих желаний - Екатерина Орлова

Миша смеется.

— Альтернативным сексом — это сильно, Белочка. — Он подмигивает. — Я бы и рад, но ты бы себя видела.

— В смысле? Я не сексуальная?

Брови Миши подскакивают вверх.

— Ты сексуальна в любом состоянии, но сейчас ты действительно похожа на белочку. С этой прической. — Он крутит пальцами над головой, имитируя мои «рожки» из волос. — Огромными глазюками и набитыми щеками.

— По-твоему, белки не заслуживают секса?

— Не думаю, что самцы белок сильно задаются этим вопросом, но моя Белка точно заслуживает. Только я не думаю, что сегодня это хорошая идея.

— Ты смотри, а то так недалеко и до целибата.

Миша снова смеется и качает головой, направляясь на выход из комнаты.

— Кофе сделать?

— О, да! — выкрикиваю ему в спину. — С ванилью и тем порошочком!

— С порошочком, — фыркает он. — Ох, Улька, подслушал бы кто-то наши разговоры, заинтересовался бы порошочком.

Миша выходит из спальни, а я с довольным лицом закидываю в рот еще одну конфетку. Да, пожалуй, так можно пережить критические дни. А что? Обо мне заботятся, холят, лелеют и балуют. Гладят и целуют мой живот, мнут спинку. Правда, тут у нас проблема. Как массажист, я точно знаю, как и где надо разминать, а потому не могу до конца расслабиться, а еще постоянно мешаю Мише своими замечаниями. Поэтому ему пришлось закинуть мне в рот лакричную конфету и включить «Дневник памяти», чтобы я заткнулась и омывала слезами его потрясающе удобный матрас, пока он пытается расслабить мне спину.

— Вот скажи мне, Белочка, — начинает Миша, всовывая мне в руки чашку с кофе. Третью, между прочим, но без кофеина, — часто у тебя такая фигня?

— Какая? — я вопросительно смотрю на него, не понимая, о чем речь.

— Боли.

Я вздыхаю.

— Каждый месяц, но так по злому уже давно не было.

— Почему у меня такое ощущение, что мы с тобой открываем друг в друге лучшее? — смеется Миша.

— Потому что так и есть, — пожав одним плечом, отвечаю я.

— А что врачи говорят?

— Что надо заняться спортом, должно помочь. Я это и сама знаю.

— А что мешает?

— На зал нет денег, а дома я ленивая попка.

— У моего приятеля есть зал, я сделаю тебе абонемент.

Я долго молча смотрю на Мишу.

— Я вот сейчас не знаю, как к этому относиться.

— А какие варианты? — устраиваясь поудобнее, спрашивает он.

— Я благодарна тебе и в восторге от твоей заботы.

— Пожалуй, на этом и остановимся, — говорит он, подмигивая. — Но мне интересно услышать «но».

— Но, во-первых, у меня такое ощущение, что меня окружают. — Миша кивает, подтверждая мои догадки. Вот же хитрый стервец! — А, во-вторых, у меня ощущение, что мою жизнь пытаются взять под контроль. Ты пытаешься.

Миша подпирает голову ладонью, упершись локтем в матрас и смотрит на меня с улыбкой.

— Твое чутье тебя не подводит.

— Да? — ахаю я в ужасе. — Ого. Миш, мне такое не подходит.

— Уль, ну вот смотри. Окружаю я тебя заботой, потому что ты мне нравишься, я в тебя влюблен. Это возможность выразить тебе мои чувства, показать их. Но я ведь делаю это не только для тебя, но и для себя тоже. Когда человек испытывает чувства, в нем просыпается потребность оберегать. А контроль — это всего лишь часть заботы. Тут главное удержать баланс и не сорваться в тотальный, потому что это уже пасочки.

— Пасочки? — Я хмурюсь.

— Ну да, финиш. Торбец. Как еще объяснить?

— Типа крайняя степень?

— Именно. — Миша щелкает пальцами, а потом тычет в меня указательным, который я тут же перехватываю и сжимаю в ладони. — Так что, Белочка, все тебе подходит, не дури.

Он приподнимается, облокачивается спиной на ворох подушек, а потом вынуждает и меня двигаться. Прижимает к своему боку и, вздохнув, указывает на телевизор.

— Ты сегодня уже плакала над фильмом.

— Нет, это было от того, что массаж ты совсем печальный делаешь.

— Острячка. — Миша щелкает меня по носу. — Давай, может, фантастически-героический фильм?

— Что-то из «Марвел»?

Миша закатывает глаза.

— Мне «DC» больше по душе.

— О, тогда у нас проблемы.

— Отлично. Обожаю спорить с тобой. Начнем прямо сейчас?

— Так будет нечестно, я сейчас в болеющем меньшинстве.

— Нечестно, зато я выиграю.

— Фу таким быть.

Миша смеется и переключает фильмы. Остаток вечера мы проводим за просмотром комедий, которые не имеют ничего общего с предметом наших споров. Уютно устроившись на плече Миши, в какой-то момент посередине фильма я сладко засыпаю. А утром, накормив меня завтраком и дав таблетки, он ведет меня на прогулку, где поит вкусным кофе и снова кормит вредностями. С таким режимом я в рекордно короткие сроки покроюсь прыщами и растолстею. Нужно принимать Мишино предложение пойти в зал, иначе мне не избежать набора веса, к которому я склонна. Но под конец этого дня, наполненного смехом и заботой, я осознаю, что тот контроль, который Миша имеет над моей жизнью, далек от крайней степени. Потому что он не давит, не лишает свободы выбора. Он советуется и прислушивается, а потом наивно полагает, что решение принял сам за нас обоих. Ну-ну.

Глава 21

— И-и-и готово! — победно вскрикивает Оля, отнимая руки от моей головы.

Я кручу ею из стороны в сторону, чтобы оценить старания подруги. Волосы завиты красивыми кольцами и ниспадают на плечи шикарными волнами. Ух, прямо Афродита. Глаза подведены, губы накрашены, щеки оттенены румянами. Я готова. Встаю со стула и заключаю подругу в объятия.

— Ты — лучшая.

— Да знаю, знаю. Иди надевай платье, принц прибудет через несколько минут.

Я быстро ныряю в черное вечернее платье в пол, обуваю новехонькие туфли, которые по бешеной скидке мне помогла купить Оля, и кручусь перед зеркалом.

— Они там все попадают, — ахает Таня, войдя в мою комнату. — Ну-ка, покружись. Отпад просто.

— Спасибо, девочки.

Я свечусь, как новогодняя елка. Сегодня я безумно довольна своим внешним видом, несмотря на пару лишних килограммов, которые все же отхватила бонусом к заботе Миши во время тех самых дней. Но через пару дней я иду в спортзал, так что под бдительным оком моего благоверного наверняка быстро растеряю набранное сверх меры.

Топаю в прихожую, прихватив с собой маленькую сумочку. Набрасываю на себя дубленку Тани, потому что пуховик к такому платью будет совсем не к месту, а идти вообще без ничего в минус двадцать мне, как минимум, не позволит здравый смысл, а, как максимум, — мой персональный цербер. Как только вспоминаю о нем, раздается звонок