Фрида Митчелл - Прости меня, Кэрол!

— Я люблю тебя, кареглазая, и я буду повторять тебе это каждый день, каждую минуту, до тех пор, пока тебе это не надоест! Я хочу, чтобы ты стала моей женой, и чтобы ты родила мне кучу детей, и чтобы в нашем доме жили кошки, собаки, птички и рыбки, и чтобы мы были счастливы во веки веков. Больше всего на свете я хочу тебя! Не мне досталось то, что ты предлагала мне так доверчиво двенадцать лет назад, но я клянусь, что буду любить тебя так, как будто никого другого в твоей жизни и не было.

Она смотрела на него лучистым взглядом и думала о том подарке, который она для него сберегла. Для Роя, измученного своим детством и темными воспоминаниями о матери, этот подарок, наверное, будет воистину бесценным.

— Не было никого другого, Рой. Ни эмоционально, ни физически. Ты будешь первым и последним, единственная моя любовь, мой мужчина. Как я могла отдаться кому-то другому? Ты и был тот самый «парень», о котором говорила Роз, не зная, что это ты.

На этот раз он смотрел на нее долго, очень долго, и она тонула в расплавленном серебре, а затем их губы слились в долгом, страстном, нежном поцелуе, и вечность превратилась в секунду, а миг растянулся на столетия, и свадебные колокола тихо вызванивали им с самого неба.

— Навсегда, кареглазая?

— Навсегда, любимый мой!

Больше в ту ночь они ни о чем не говорили. Слов не потребовалось.

Девять месяцев спустя двери в приемное отделение родильного дома при монастыре святого Андрея распахнулись, и стерильную тишину коридора заполнил низкий рокочущий мужской голос.

Сестра Маккаферти вскинула голову, строго озирая свое маленькое царство, однако из ее маленького застекленного кабинета обзор был невелик, и она поспешила выйти, негодуя на того, кто посмел нарушить благословенную тишину.

В холле она увидела высокого черноволосого мужчину, стоявшего к ней спиной и поддерживавшего молодую рыжеволосую женщину на последнем месяце беременности. Женщина тихо возражала:

— Дорогой, но мне действительно не нужно кресло на колесиках! Я вполне могу идти сама.

— В чем дело!

Высокий мужчина обернулся, и сестра Маккаферти на секунду задумалась, а затем с уверенностью произнесла:

— Мистер Стюарт?

— Сестра Маккаферти! Вы меня помните?

— О, да, мистер Стюарт, вас я помню.

— Видите ли, сестра Маккаферти, у моей жены будет ребенок…

— Тогда она оказалась в нужном месте, мистер Стюарт, вы не находите?

— Вы не понимаете, сестра. У нее прямо сейчас будет ребенок!

— Не волнуйтесь, мистер Стюарт. Я сама займусь вашей женой. Сестра, в палату номер три, пожалуйста. А вы, мистер Стюарт, лучше пойдите и выпейте чашечку кофе, пока мы уложим вашу жену в постель и все приготовим. Потом вы придете и сможете подержать ее руку. Вы хотите присутствовать при родах?

— Разумеется, сестра! — Рой смотрел на сестру так, словно предположить другой ответ было бы чистым безумием. — Однако…

— Никаких «однако», мистер Стюарт.

И сестра Маккаферти нежно, но властно увела Кэрол по коридору, оставив Роя с разинутым ртом и смятенной душой. Кэрол не удержалась и хихикнула:

— Вы не видели его в лучшие времена, сестра. Вообще-то он самый невозмутимый человек на свете, контролирующий себя даже во сне.

Сестра Маккаферти улыбнулась.

— Поверю вам на слово, миссис Стюарт. А теперь — в постель!

Пять часов спустя сын Кэрол и Роя появился на свет и оказался весьма упитанным младенцем с черными волосиками и голубыми глазами. Его отец, затаив дыхание, держал его на руках, а лицо его светилось неземным светом. Сестра Маккаферти и сиделка были искренне удивлены этим необычным природным явлением.

— Вы уже выбрали имя младенцу?

— Да, сестра. Дэниэл Клиффорд, в честь отца и брата моего мужа, — отвечала Кэрол, не сводя с мужа влюбленных глаз.

— Прекрасно. — Сестра Маккаферти повернулась и поплыла из комнаты. — До завтра, миссис Стюарт. Полагаю, завтра мы увидимся и с вами, мистер Стюарт?

— О, да, сестра. Я буду здесь! Где же еще мне быть?

Рой отвечал, не сводя глаз с усталого и счастливого личика Кэрол, а их ребенок сонно зевал у него на руках.

Как все-таки замечательно, что есть такие мужчины, как мистер Стюарт, думала сестра Маккаферти по дороге домой. Мужчины, которые не скрывают своих чувств!

Эпилог

Океан тихо бормотал слова своей вечной песни, накатывая бирюзовые волны на белый песок.

Двое очень загорелых и очень чумазых мальчишек самозабвенно носились по белому песку за красным от злости крабом, отчаянно вопя абсолютно одинаковыми голосами.

В тени большого цветастого зонта лежала и бодро дрыгала толстыми ножками девчушка девяти месяцев от роду, а рядом с ней на белом песке дремала ее мать. Розмари Сиверс слегка располнела после родов, но все равно выглядела чудесно. Внезапно она села и, приставив руку козырьком к глазам, стала вглядываться в человека, бегущего к ним вдоль прибрежной линии. Через секунду она оказалась на ногах и завопила:

— Ну! Что там, Сирил?!

— Мальчик!!! У нашей девочки мальчик!

— О Боже, какое счастье! Но, Сирил, я ведь должна быть там! Кэрол не справится без меня. Первый ребенок…

— Роз, она уже взрослая, и Рой не отходит от нее ни на шаг.

— О чем ты говоришь! Что они могут? Рой! Может, он и акула в бизнесе, но дети не подчиняются законам делового мира. Забирай Саманту и покричи мальчикам, что у них родился брат, как они и хотели. Может быть, теперь они откажутся от намерения сдать сестру в магазин, где продаются дети. Кстати, кто рассказал им эту чушь?

Розмари торопливо направилась к вилле, едва виднеющейся среди густых зарослей, а Сирил с улыбкой посмотрел ей вслед.

Когда Мамочка Розмари идет к цели, земля горит у нее под ногами!

Кэрол и Рой могут не волноваться.

Кавалерия вот-вот придет на помощь.

КОНЕЦ