Оливия Гейтс - Танцующая под дождем

— Конечно, пересмотрел. Я готов стать твоим рабом! Я этого жажду.

— Ты все-таки чокнутый…

Подмигнув Марам, он встал на ноги и поднял ее над землей:

— А то я не знаю!

Прошло много времени — может быть, день, а может быть, целая жизнь, — когда Марам с удовольствием потянулась, лежа в пещере в объятиях Амджада.

Теперь она знала — все ее страстные призывы или серьезные аргументы будут встречены снисходительным или раздражающим отказом. Может быть, стоит его подразнить?

Она коснулась ногой его ног, наслаждаясь тем, как Амджад вздрогнул. Проворчав, он крепче прижался к Марам.

— Я пытаюсь представить себе, — прошептала она, — что это будет за мир, в котором живет столь податливый Амджад.

Лукаво посмотрев на нее, он ущипнул Марам за подбородок:

— Мир останется таким же сумасшедшим, и в нем будет жить тот же самый Чокнутый Принц. И если кто-то в этом мире, начиная с моих братьев, мечтает о том, что я отныне буду податливым со всеми, я сделаю из него отбивную.

Она вздохнула, признавая, что ее затея не удалась.

— Мне отрадно видеть, как ты остался моим непримиримым и неистовым львом пустыни.

— И я обязан заслужить расположение неистовой, свирепой львицы, у которой бесконечно доброе сердце.

Марам рассмеялась:

— Мой великолепный принц!

— Я всегда к вашим услугам, моя Неповторимая Принцесса.

Прежде чем Марам успела произнести хотя бы слово, он поднялся и, нависая над ней, серьезно произнес:

— Она не существовала, Марам. — И когда Марам смущенно моргнула, он пояснил: — Я имею в виду любовь. Я не знал ее прежде. Пока ты не придала смысл моей жизни и не научила меня любить. Я люблю тебя, моя дорогая и замечательная Марам!

Он произнес еще несколько слов по-арабски, и на ее глаза навернулись слезы радости.

Марам было отрадно слушать человека, ради встречи с которым она родилась.

Амджад говорил, что это она научила его любить, называл своим вдохновением и надеждой и обещал любить до конца жизни.

Эпилог

— Какой ты невыносимый, чокнутый и неисправимый!

Элия застыла, услышав резкие обвинения Марам, потом расслабилась и усмехнулась:

— Ты говоришь об Амджаде?

Марам проворчала:

— О ком же еще? — Она приложила телефонную трубку к уху. — Клянусь твоим бывшим титулом наследного принца, Амджад, если ты попытаешься меня отвлечь…

Она умолкла и почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы, лицо запылало, а на душе потеплело.

Трубка замолчала.

— Ох! Ты снова за свое? — возмутилась Марам.

В этот момент дверь в комнату открылась, и вошел Амджад, прижимая телефон к уху. В два шага он приблизился к Марам:

— Я больше не буду…

Она отбросила телефон в сторону, схватила Амджада за грудки и притянула к себе. Он усмехнулся, снисходительно встретив порыв ее неукротимой страсти.

— Меня это по-прежнему беспокоит…

Веселые слова Элии вырвали Марам из водоворота желания, в который ее погрузил муж. Если после восемнадцати месяцев в браке — а этот срок, по всеобщему мнению, был самым трудным периодом супружества, не учитывая первую беременность и различные осложнения, — Марам просто сгорает от страсти, то что с ней будет, когда в один прекрасный день ее страсть станет чрезмерной?

Элия продолжала:

— Передо мной вроде бы прежний Амджад, но, как ни парадоксально, он безумно влюблен.

— И прежний Амджад, как всегда, с удовольствием третирует своих родственников, — протянул он.

Элия рассмеялась:

— Кажется, ты сводишь с ума свою женушку.

— Я живу для того, чтобы сводить ее с ума, — Амджад подмигнул Марам, — но в хорошем смысле. — Он бросил на Элию лукавый взгляд: — Уверен, Камал не умеет сводить тебя с ума так, как я делаю это с Марам.

Элия одарила его очень милой улыбкой:

— В следующий раз, когда вы встретитесь, я позволю Камалу тебя поколотить. Он говорит: хорошая трепка поможет тебе стать приемлемым членом человеческого общества.

Марам потянула Амджада за рукав:

— Они идут. А ты не только испортил мой макияж, но не дал мне ответа, скользкая, самодовольная змея!

Амджад ущипнул ее за мочку уха:

— Я так люблю твои сравнения…

Услышав голоса за дверью, она потянула его за волосы:

— Амджад!

— Вот мой ответ. — Он посмотрел вниз, указывая на их прижимающиеся друг к другу тела. — Я хочу быть вместе с тобой. Я весь твой.

— А как насчет того, чтобы измениться? — вскипела она. — Ты отказался от своего долга, от права первородства. Тебе придется вернуть себе титул!

— Я не стану его себе возвращать. Как здорово, когда в семье много наследников! Я хочу, чтобы у нас было много моих и твоих дубликатов. — Он посмотрел на Вафу, которая спала, растянувшись на полу на одеяле.

— Кстати, она сегодня назвала меня мамой! — Марам заставила Амджада повернуться к ней лицом, хотя с удовольствием и дальше наблюдала бы за их малышкой. — Скажи, что вернешь себе титул, Амджад!

Он улыбнулся:

— Нет.

— Ради меня!

Из его взгляда ушло лукавство.

— Не шантажируй меня, Марам!

Она продолжала настаивать:

— Ради меня, Амджад, ради меня!

Он ничего не ответил. Продолжить разговор им не удалось.

Дверь открылась, и в комнату вошла семья Амджада. После того как все поздоровались друг с другом, каждая пара принялась демонстрировать своих малышей и ворковать с детьми своих родственников.

Сыну Шахина и Джохары, Кариму, который был копией обоих родителей, было пятнадцать месяцев. Харрис и Талия, несмотря на напряженный рабочий график, нашли время для того, чтобы пожениться. Через шесть месяцев счастливая пара ждала пополнения в семье. Харрис исполнял обязанности министра внутренних дел и наследного принца, а Талия работала консультантом по оказанию экстренной медицинской помощи в национальной больнице Зохейда и преподавала полевую медицину для бойцов спецназа, которые подчинялись Харрису. Сорванцам Элии и Камала уже исполнилось соответственно четыре и два года.

После того как детей отправили в сад рядом с особняком, король Атеф поднялся:

— У меня для вас объявление, дети мои! — Все посмотрели в его сторону. — Я отрекаюсь от трона.

Сначала стояла абсолютная тишина, потом все, за исключением Амджада, начали протестовать. Король Атеф поднял руки. После того как все успокоились, он продолжал:

— Наступило время уделить мое внимание единственной женщине, которую я когда-либо любил. Женщине, которую я оставил, чтобы управлять королевством.