Бывший 2. Роди мне сына - Лина Коваль
Мне хочется встать с кровати, чтобы для Яны и мамы, которую мы несколько дней назад наконец-то переместили в клинику, сделать фотографии вида из окна, но я настолько вымотана, что всё-таки засыпаю.
… А когда просыпаюсь, распускаю волосы из свободной косы, отыскиваю в чемодане нежно-голубой сарафан с открытыми плечами и белые, кожаные сандалии. Одевшись, всё же делаю несколько селфи-снимков рядом с распахнутым окном на фоне моря. За этим занятием и застает меня Адриан.
— Уже собралась? — спрашивает, быстро окидывая взглядом мой наряд.
— Да, — убирая телефон в светлую сумку, отвечаю. — Не могла отказать себе в удовольствии запечатлеть этот момент.
— Отлично выглядишь, Вера. Отдохнула?
— Да. Пойдем?
Мы выходим из дома и не спеша поднимаемся по узкой улочке, вымощенной брусчаткой. Я кручу головой по сторонам со скоростью кометы, а Адриан весь будто бы в себе. Молчалив и задумчив.
— Что-то случилось? — спрашиваю его, складывая руки на груди. Подставляю своё лицо вечернему солнцу.
— Нет, — отвечает он серьезно. — Пытаюсь насладиться моментом. Я дома. Ты — со мной. Кто-то сохраняет воспоминания в памяти телефона, а я стараюсь отпечатать их в своей памяти.
— И много у тебя их? Таких моментов?
— Нет. Не много.
— А какие самые-самые? — становится вдруг жутко интересно.
— Хмм… — закинув руки в карманы брюк, Адриан раздумывает и кажется ещё более загадочным. — Самое раннее — как отец меня учил играть в шахматы.
— Кстати, я тоже обожаю. Как ты думаешь, у нас в доме есть шахматы?
— Купим, — пожимает он плечами.
— Ну, а ещё моменты?
— Армия, — смеется Адриан. — Впервые там влюбился… В Греции служат не только молодые люди, но и девушки.
— Боже, влюбился в армии? — тоже смеюсь.
Адриан пожимает плечами, а я сверяюсь с внутренним компасом. Наконец-то не чувствую этой противной щекотки под грудью, когда слышу о том, что он кого-то любил. Мы встречаем человека уже с набором определенного жизненного опыта и, конечно, а этот «стартовый набор» входят и прошлые отношения, чувства. Не обязательно, что челолвек сохранил их на всю жизнь.
Чувства имеют свойства угасать, а мои? Угасли?..
Во мне так много противоречий. И мир вокруг. Такой нереальный… Такой отчаянно красивый, что хочется замедлиться и кружиться.
— Нам сюда, — приобнимая, Адриан мягко меня направляет в сторону небольшого ресторанчика во дворе одного из домов.
— Здесь красиво и очень… по-домашнему.
— Да, мне тоже нравится. Ты ведь любишь средиземноморскую кухню?
— Я на шестом месяце беременности, Андрей, и ещё позавчера я заедала колбасу джемом в России, — закатываю глаза.
Он в ответ открыто смеется, и мы делаем заказ пожилой женщине, которая, как рассказывает Макрис, является хозяйкой этого ресторана. Стараюсь не обращать внимания, что женщина не спускает с нас глаз даже в то время, когда обслуживает других клиентов ресторана.
Словно через пелену сознания, обсуждаем с Андреем планы на завтра и планируем поездку по побережью. Когда приносят еду — рыбу, запеченную на гриле, и разнообразные национальные закуски, — ужинаем.
А затем снова, словно через толщу воды до меня доносится звук телефона. Адриан поднимается, чтобы ответить на звонок. Тепло улыбается мне и скрывается за поворотом.
Мне становится максимально некомфортно. Спина мелкими противными мурашками усеивается.
Из-за стойки доносится легкое покашливание, и я резко оборачиваюсь. Прищуриваюсь, чтобы разглядеть хозяйку заведения. У неё седые, аккуратно уложенные волосы, морщинистое лицо и красивое цветастое платье в пол.
— Ты красивая, — произносит она по-английски, и я приветливо улыбаюсь на комплимент.
— Спасибо, — отвечаю ей счастливо.
— Красивая, — повторяет она ещё раз, и улыбка сходит с моего лица, потому что женщина вдруг на моих глазах будто ещё старше становится. — Но несчастливая девка. Ох, несчастливая…
Мгновенно холод и страх окутывает.
И сарафан мой нежно-голубого цвета, больше не милым кажется, а каким-то нелепым. И остров этот вдруг представляется чужим и жутким. И синее море вдалеке глаз не радует.
— Зачем вы это мне говорите? — спрашиваю её, еле шевеля губами.
Озираюсь в поисках Андрея, но шею будто оковы стискивают.
— Несчастливая ты. И его погубишь. Парень у тебя родится. А он, — указывает в сторону дороги. — А он умрет.
— Нет, — плакать начинаю. — Нет…
Резко выдернув сумку из-за спины, подскакиваю с места и несусь на выход. На улице озираюсь и кричу:
— Андрей.
Тишина окружает.
— Андрей.
— Вера, — слышу издалека. — Вер.
Прикрываю глаза от удовольствия, потому что ощущение, что невидимые теплые руки обнимают, а когда веки снова открываются — оказываюсь на кровати в той самой спальне, которую днем выбирала.
— Вера, — обеспокоенно произносит Андрей, нависая надо мной. — У тебя все в порядке?
Гладит по голове и проверяет лоб на жар.
— Да, — тихо произношу и пытаюсь осознать, что было правдой, а что нет.
И как вообще в этом разобраться? И жить после такого сна как? Слова этой старухи в голове отпечатались.
— Я так понимаю, ужин отменяется. Ты проспала почти девять часов. Сейчас полночь, — продолжает Адриан.
Проходит к окнам, чтобы прикрыть створки.
Еще раз хлопаю глазами, боясь снова оказаться там, на узкой улочке возле ресторана старухи. Одной. Напуганной. Но каждый раз вижу перед собой только обнаженную спину Адриана и его темные пижамные штаны.
— Спи, — произносит он ласково на прощание, выключая свет.
— Андрей, — облизываю ссохшиеся губы.
— Что?
— Можно тебя попросить?
— Всегда… — серьезно отвечает.
— Мне приснился кошмар, ты… останешься здесь, со мной?
— Конечно.
С облегчением выдыхаю, когда он прикрывает дверь изнутри и проходит к кровати. Пододвигаюсь, чтобы освободить ему место. И аккуратно укладываюсь в его объятия.
Щекой к сердцу прикладываюсь. А оно так часто бьётся. Такое живое. Живее всех живых, что мне спокойнее становится.
— Что тебе приснилось? — спрашивает он, поглаживая пальцами моё плечо.
— Какая-то ерунда, — шепчу.
Снова сердце слушаю.
— Андрей…
— Ммм, — сквозь сон отвечает.
— Ты любишь шахматы?..
— Терпеть не могу…
Глава 32
Слава богу, ни старуха с её рестораном, ни узкая греческая улочка — ничего из этого ночью мне больше не снится, а руки Адриана, словно мощные обереги, убаюкивают и защищают.
От теплой ладони, путешествующей по моему животу поверх одеяла, я и просыпаюсь, но так и продолжаю лежать с закрытыми глазами.
Трусливо. Но смелой мне быть больше не хочется…
— Можно? — слышу над собой в тишине.
В голове миллионы микросхем сгорают. Понимаю, что быть последовательной в это утро я тоже не планирую.
— Да. Можно.
Папочка решил с нами познакомиться… Кто мы такие, чтобы отказываться?
Адриан
