Мелани Кертис - Под небом Парижа

Она машинально потянулась к молнии на его брюках, попутно проведя ласково и осторожно пальцами по всей длине этого инструмента, спрятанного под тканью. Боже, как он дернулся радостно и отзывчиво под ее рукой, еще больше нарастив свои объемы! Похоже, для него вообще не существовало пределов расширения, вопреки всем законам физики и биологии. Если бы не стесняющие его границы одеяний, этот монстр явил бы миру чудо превращения мужской плоти в новую галактику.

Она хотела потянуть за молнию, но из-за ее неопытности и спешки это привело к конфузу. Застежку заело и, похоже, достаточно прочно. Ну просто какое-то патологическое невезение. Наверное, теперь придется разрезать брюки. То есть кому-то придется встать, пойти за ножницами и проделать всю эту хирургическую операцию.

Внезапно ей стало смешно. Она пыталась сдержать это совершенно неуместное в данный момент проявление эмоций, но получилось еще хуже. Может быть, произошло что-то вроде нервной разрядки. Ее тело вдруг начали сотрясать конвульсии, и она уже не могла больше сдерживаться. Начала смеяться совершенно открыто и неприлично громко. Так сильно, что от этого смеха пропали все другие чувства, даже эротические.

Ее неподдельное веселье заразило и партнера, тоже осознавшего комичность ситуации. Разрядка продлилась не менее пяти минут и, как ни странно, еще больше сблизила их, сняв скованность в их отношениях. Этот смех, видимо, подействовал даже на молнию, потому что при очередной попытке Ференца продвинуть застежку та вдруг спокойно поддалась и поехала вниз, что вызвало у дамы новый приступ веселья.

Ференц, видимо, решил больше не рисковать и не доверять женщине деликатные и ответственные манипуляции с мужским гардеробом. Внезапно он встал с постели, и при колеблющемся свете свечей она получила новые, незабываемые впечатления. Он, не спеша, с удивительной выдержкой и грацией начал раздеваться перед ней.

Впервые в жизни ей довелось наблюдать это импровизированное стриптиз-шоу. Причем эксклюзивное, предназначенное только для нее. Как умело и ловко это у него получается… Можно даже заподозрить в том, что молодой человек зарабатывает на жизнь не только кистями и краской… И какая же божественная у него фигура, особенно в этих темно-синих шелковых трусах. Наверное, заранее планировал стриптиз, чтобы сразить ее наповал, и соответствующим образом экипировался. Ну что ж. Это ему удалось. Вполне. Впрочем, с такой фигурой и природной пластикой движений это нетрудно. Какая игра рельефных мышц, как они красиво переливаются при каждом движении… И как прекрасно выглядит на фоне этих мышц его пробужденный орган, гордо выступающий далеко за пределы тела, тяжело покачивающийся всей своей налитой массой почти параллельно полу. Уверенно демонстрирующий свою мощь и готовность принести наслаждение женщине.

Было очень трудно устоять от соблазна, видя это многообещающее чудо в такой близи от себя. Она решилась и протянула руку к этому природному феномену, обхватив пальцами и потянув за податливую кожу, обнажая нежную розовую головку, уже увлажненную росой… И была вознаграждена, услышав довольное урчание и легкий, сдавленный стон. Ференц замер на месте, впитывая и смакуя удовольствие. Тогда она ухватила этот инструмент и потянула к себе, стремясь полностью захватить его в свою собственность, стать его полноправной и единственной хозяйкой и повелительницей. Хотя бы на эту ночь.

Ференц тут же оказался на диване, рядом с ней. И его бархатные, завораживающие глаза цвета любви и неги вновь оказались напротив ее глаз. Это было странное и необыкновенное ощущение — быть одетой и держать в своих объятиях обнаженное мужское тело, горячее и страстное. Однако это продлилось недолго.

На Кристель была одета только легкая туника салатового цвета. И такие же бледно-зеленые трусики. Ей всегда нравилось белье нетрадиционных цветов. Белый или черный цвет утомлял своим однообразием и чрезмерной распространенностью. А красный ассоциировался с занятиями женщин на площади Пигаль. Ее легкие туфли без задников, естественно, покоились внизу, возле дивана. Максимально облегченный наряд. И очень удобный для тех, кто желает увидеть, как он выглядит вне женского тела. Для тех, кто предпочитает лицезреть тело и предметы туалета по отдельности. Для тех, кто очень спешит увидеть это тело обнаженным.

Бывший муж не любил тратить время на возню с предметами женского туалета и предпочитал видеть супругу в постели уже в подготовленном виде. Поэтому сама процедура раздевания мужскими руками была мало ей знакома…

Она с удовольствием выгибалась и поворачивалась, чтобы облегчить Ференцу эту сладостную работу. А как трогательно выглядела сцена расставания с трусиками! Он снимал их с Кристель не спеша, очень нежно и деликатно. Сначала немного оттянул эластичную ленту своими тонкими, артистичными пальцами, а потом начал аккуратно, сантиметр за сантиметром скатывать их вниз, покрывая поцелуями освобождающееся пространство.

Потом он зарылся всем лицом между ее стройными бедрами, и она почувствовала, как его язык раздвигает нежные половые губы, нащупывая вход в заповедные глубины. Первоначально легкие и теплые волны томной неги теперь превратились в огромные валы раскаленной страсти, сжигающей все тело, рвущей кожу, выворачивающей мышцы и связки. Вал за валом, все выше и выше, накатывался на нее снизу, с каждым движением его языка и губ. Она начала задыхаться, почти теряя сознание и ощущение собственного «я», теряя всякий контроль над собой. В ней осталась только одна мысль, одно желание — слиться с эти мужчиной, немедленно, полностью и навсегда. Утолить свой сексуальный голод, психологический и биологический, насытить свою плоть его плотью, высосать до дна его силу. В ней пробуждался дикий зверь, самка, волчица. Эта вторая, ранее не востребованная в браке часть ее самой требовала отбросить все правила приличий, все покровы и преграды глупых условностей и заняться животным сексом. Диким и необузданным. Немедленно.

Она обхватила его за бедра и потянула вверх, к себе. Чтобы увидеть вновь его лицо, чтобы его ладони обхватили ее груди, чтобы впиться своими губами в его губы, чтобы раскинуть перед ним колени и раскрыть истекающее соком лоно…

Его исполинский орган сам нашел дорогу и медленно, но решительно двинулся вперед, покоряя и заполняя собой все лежащее перед ним пространство, до самого конца, до его естественных границ. Потом застыл на мгновение, достигнув этих эластичных границ, еще чуть-чуть вдавил ее плоть и, как будто догадавшись о тщетности своих попыток, вновь отошел назад, набирая силы для нового разгона… Потом новый рывок вперед, настоящий штурм женского тела… И опять назад, потом вперед, с каждым разом все сильнее, все мощнее, все быстрее, сплетая тела обоих в тугую спираль, превращая их в единую, безостановочно работающую биологическую машину, унося их все дальше ввысь, в небеса забытья, на пик блаженства. Пока ее тело не начало сотрясаться в агонии оргазма, невыносимого по своей мощи, теряя последние крохи сознания, растворяясь в нирване блаженства…