Развод. Она будет моей (СИ) - Оксана Алексаева
— Лер, проснись… — вынырнув из этого жуткого сна, ощущаю родной голос рядом. Приснится же такое. Нервно передергиваюсь от все еще свежих ощущений страха и безысходности.
— Тебе приснился кошмар? — успокаивающе гладит меня по щеке. Когда смотрю в океан его глаз, сразу же успокаиваюсь. Он рядом. И пока он рядом со мной, все будет хорошо.
Ничего не отвечаю, лишь обхватываю колени руками и киваю головой. Максим нежно обнимает меня сзади.
— Расскажешь? — над ухом звучит его любимый шепот.
— Максим, — окликаю я его, и взгляд задумчиво устремляется на меня.
— М?
— Мне нужно в дом к Марку, — выпаливаю свою идею, отчего брови Макса хмуро сводятся на переносице. Никогда ранее не верила в вещие сны, ни в то, что они могут что-то означать. Но именно сейчас я уверена, что это будто бы знак свыше. Мне нужно найти эту чертову папку, чего бы мне не стоило! Тем более, пока его нет в городе.
— Зачем? — расстроенно выдыхает Макс.
— Отвезешь меня? По дороге расскажу.
Глава 20.1
Лера
— Жди меня здесь, — даю указание Максиму, когда мы останавливаемся за поворотом в коттеджный поселок, чтобы у охраны в доме Марка не появилось сомнений.
— Ты уверена, что никто не догадается? — скептически спрашивает Максим. Но в глазах улавливаю тревожность.
— Не переживай. Я буду осторожна, — нежно целую его в губы и выхожу из машины.
Нажав на кнопку домофона и услышав мелодичные гудки, делаю глубокий вдох и собираю всю волю в кулак.
— Слушаю, — раздается по ту сторону грубый голос охранника. У Марка штат сотрудников часто меняется, поэтому голос кажется мне незнакомым. Черт. Это может усложнить задачу.
— Здравствуйте, — нарочито бодро приветствую мужчину. — Это Лера. Невеста Марка Николаевича. Можете меня впустить?
Не услышав ничего в ответ, наблюдаю лишь то, как ворота щелкнули и начинают медленно открываться.
— Вы без машины? Если б знал, открыл бы только калитку, — растерянно произносит мужчина. Его грубый голос никак не соответствует его внешности — он довольно невысокого роста и среднего телосложения, а лицо хоть и обросло бородой, но все же его выражение лица довольно доброжелательное.
— Ах, да! Приехала на такси. Собственно, поэтому я и здесь. Нигде не могу найти свои водительские права. Всю квартиру перерыла, наверное, выпали из сумочки, когда была здесь, — вежливо произношу я и окидываю охранника мягкой улыбкой.
— Проходите, — оценив мой внешний вид с ног до головы, с такой же улыбкой отзывается.
Есть! Внутри меня все ликует. Теперь осталось незаметно пробраться к Марку в кабинет и устроить поиски. Жаль, что времени не так много. Максимум минут тридцать, чтобы ни у кого не возникло вопросов.
Удостоверившись, что на первом этаже никого нет, мигом проскакиваю в кабинет. Сердце волнительно бьется в груди. Чувствую себя шпионом. И конечно же, на видном месте папки нигде нет. Чего и стоило ожидать. Наверняка она хранится в каком-то очень укромном месте…
И почему-то в этот момент вспоминаются кадры из какого-то фильма, где в книжной полке скрывается потайная дверца, в которой хранится то, что так необходимо найти главному герою. Чем черт не шутит? Но обыскав все детально, ничего такого не нахожу.
От досады хочется выть. Внутри поглощает противное чувство безысходности. Как вдруг мое внимание привлекает самый верхний ящик, в котором красуется замочная скважина. Слишком высоко. Беру стул и забираюсь на него. Достаю из волос шпильку, и принимаюсь вскрывать замок. В более юном возрасте я часто проделывала такие махинации, когда отец запирал меня дома и никуда не выпускал. Вот тогда-то я и научилась вскрывать замки, чтобы втихаря от папы выбираться на встречи с друзьями и вечеринки. Папа… воспоминания об отце болезненно ударяют в самое сердце.
На удивление замок не отличается сложностью конструкции, а больше похож на тот, что находится в ячейках для хранения вещей в супермаркетах. Поэтому я за несколько секунд без труда взламываю замок.
И там я нахожу ту самую папку. Волнение растет. Пульс зашкаливает. Быстро спрыгнув со стула, принимаюсь рассматривать то, что хранится внутри. Наше с Максом фото, затем свидетельство о разводе, брачный контракт, выписка из больницы… В общем-то, ничего нового для меня. За исключением самого последнего листка. Предсмертное письмо отца… Марк не говорил, что оно хранится у него и никогда его мне не показывал. Трясущимися руками засовываю письмо в сумочку, и спешно покидаю кабинет. Сколько там времени прошло? Двадцать пять минут. Надеюсь, ни у кого не возникнет вопросов, почему я так долго искала свою выдуманную «утерю».
Меня всю трусит. На ватных ногах выхожу во двор. Я хочу, и одновременно боюсь прочесть это письмо. Увидев стоящего у ворот охранника, натягиваю дежурную улыбку.
— Валерия, — окликает он меня, едва я подхожу к выходу. — Нашли то, что искали?
Нервная дрожь очагами разносится по всему телу.
— Нет, к сожалению. Придется оформлять новые, — с грустью вздыхаю. Охранник с сочувствием вздыхает в ответ.
— Можно вас кое о чем попросить?
— Да, конечно.
— Не говорите Марку, что я приезжала. Он итак постоянно меня ругает за растерянность, узнав, что я потеряла еще и права, точно всыпет мне по самое не хочу, — издаю саркастический смешок, стараясь казаться легкой и непринужденной. Всем своим обаянием пытаюсь загипнотизировать сотрудника.
— Хорошо. Не переживайте, я ничего ему не скажу, — с понимаем отзывается охранник и я с благодарностью ему улыбаюсь.
— Спасибо.
Выйдя за двор, перехожу с быстрого шага на бег. Несусь к машине Макса на всех порах, едва не спотыкаясь буквально в нескольких метрах от него.
— Нашла что-нибудь? — с надеждой в голосе и глазах интересуется у меня Макс, заводя машину и резко давая по газам.
— Да…
Глава 21
Максим
— Можно взглянуть? — осторожно задаю вопрос, когда паркую автомобиль в своем дворе. Лера всю дорогу сверлила взглядом эту записку. Вздрагивает. Молча протягивает мне листок.
А там написано лишь несколько строк:
«Это я убил Диану Аверину. Я больше не могу с этим жить. Простите меня»
— Это не папин почерк, — сухо произносит Лера, обняв себя за плечи. Она подавлена. Знаю, что ей больно. Все бы отдал сейчас, чтобы излечить ее боль. Смотрю на четко очерченные буквы. Каллиграфический почерк, я бы сказал. Не похоже, что человек перед самоубийством стал бы так изящно выделять каждую букву. В голову, словно молот, ударяет озарение.
— Пойдем ко мне. Кое-что покажу, — выскакиваю
