Джулия Тиммон - Обмануть судьбу

– Потому что все внутреннее богатство в нем заморожено и оттает лишь в том случае, если обстоятельства эти изменятся! – сказала Джулиана одним духом и не поверила, что ей хватило на это мужества.

Стейнер, как ни удивительно, не ударил по столу кулаком и не раздул ноздри. Продолжал курить и внимательно смотреть на гостью.

– Вы можете расценить мой визит как неслыханную наглость, – пробормотала Джулиана. – Муж какие только не приводил доводы, пытаясь удержать меня дома. А Энтони, разумеется, вовсе не знает, что за бредовая идея пришла в мою дурную голову. Но, поверьте, – она прижала руки к груди, – мне сердце велело: ты должна это сделать. Если не я, то кто отважился бы на такой шаг? Кто додумался бы?

Другой на месте Стейнера немедленно потребовал бы, что конкретно ей надо. Он же то ли обо всем догадался и все понял, то ли не привык торопить события.

– Почему я приехала именно к вам? Потому что вы для него как отец, – спросила и сама ответила на вопрос Джулиана. – Более того, вы спаситель его отца – Энтони никогда об этом не забудет. Поэтому и ни за что не нарушит данную вам клятву…

Стейнер в глубокой задумчивости еле заметно кивнул.

Или мне это только показалось? – промелькнуло в ее голове.

– Но самое главное и самое горькое, – сказала она, набравшись храбрости, – что совсем недавно Энтони повстречал девушку, очень близкую ему по духу.

В глазах Стейнера блеснула злоба отца, готового вступиться за драгоценную дочь перед любым обидчиком.

Джулиана выдержала его взгляд, показывая, что прекрасно понимает его и, несмотря на это, должна сделать все возможное, дабы восторжествовала справедливость. Она вдруг подумала о том, что Стейнер мог понять ее превратно, и поспешила объяснить:

– Только не подумайте, что у них роман. Энтони не способен на подлость. Их близость исключительно духовная, а желание… быть вместе не сильнее, чем чувство долга…

Она на миг представила себе, что должен ощущать, слыша подобные речи, безумно любящий единственную слабую здоровьем дочь отец, и испугалась. Очевидно, в эти минуты Стейнер ненавидел незваную гостью всей душой.

Убить наверняка не убьет, мысленно сказала себе Джулиана. Остальное переживу. Терять в любом случае больше нечего.

– Прошу вас, не говорите Энтони, что я приезжала, – попросила она. – От меня он, если вы решите все оставить как есть, тоже не узнает об этом, даю честное слово. Если ничего ему не скажете, все пойдет, как теперь – в порядочности Энтони можно не сомневаться. – Она помолчала. – Поступайте, как сочтете нужным. Вы старше меня, опытнее, наверняка лучше знаете жизнь. И можете решить, как будет правильнее. Если обидела вас или в чем-то ошибаюсь, пожалуйста, простите… Я приехала из самых лучших побуждений, чтобы всем жилось радостнее.

Она не сказала самого главного. Что Эрнестин и Энтони совсем друг другу не подходят. И что было бы лучше подарить Энтони свободу. Но это было ясно б

Стейнер затушил сигару.

– Говорите, из самых лучших побуждений? – задумчиво переспросил он.

Джулиана подняла на него свои честные глаза и медленно кивнула.

– Не знаю почему, но я вам верю, хоть и давно приучил себя в любой пламенной речи видеть подвох. Особенно если произносит ее человек мало знакомый. – Стейнер взял со стола карандаш и принялся крутить его в руках.

У Джулианы ёкнуло сердце. Верит!

– Обещаю подумать над вашими словами. И не выдам вас Энтони.

Джулиана с облегчением вздохнула, улыбнулась и поднялась со стула.

– Большое спасибо.

Эрнестин не звонила и не приезжала. Зато регулярно названивала Нэнси. Ничего нового и существенного она не говорила. В основном грозила и пыталась пристыдить. Как только с ее уст слетало первое слово о Синтии, Энтони тотчас прерывал связь. После третьего такого звонка он окончательно пришел к выводу, что здоровье Эрнестин в безопасности. Если бы ее и правда едва спасли от смерти, об этом непременно поставили бы в известность родителей. Да и от самого Энтони не скрывали бы, ни в какой больнице она лежит, ни как выглядит – Эрнестин воспользовалась бы своим страдальческим видом, чтобы сильнее усовестить «неверного» бойфренда, извлечь из положения возможно больше пользы.

Не звонила и Синтия. Об ее звонках оставалось лишь мечтать. Если бы подобное чудо случилось, Энтони, возможно, наплевал бы на все на свете… Во всяком случае, в иные минуты ему так казалось. Слишком мощным и неистребимым оказалось рожденное ею чувство, чересчур манили загадки, которые она в себе таила.

Нет, нарушить клятву, данную Эдварду, он бы не смог. По крайней мере, если бы не сошел с ума. А при мыслях о Синтии ум все чаще отказывал. Боже! Все как будто перевернулось с ног на голову. Порой, выходя из глубокой задумчивости, он теперь не сразу понимал, утро на дворе или вечер, пора ли отправляться спать или самое время поспешить на очередную встречу. Казалось, преуспевающего трудоголика-риелтора вдруг не стало на свете. Вместо него вернулся некогда исчезнувший увлеченный поэзией мечтатель. Вернулся благодаря любовной магии…

Как-то раз, побеседовав с возможным клиентом за ланчем в ресторане, он вышел на улицу и увидел у обочины длинноногую девушку со светлыми стянутыми в узел волосами. Не успев задуматься о том, стоит ли подходить и Синтия ли это, он рванул к ней через широкий тротуар, поскользнулся на кожуре от банана, брошенной мимо урны, и его ноги разъехались в комичном полушпагате. Девушка повернула голову и изумленно взглянула на него. У нее были карие глаза и куда более круглое, чем у Синтии лицо.

– Простите, – пробормотал Энтони, радуясь, что клиент остался в ресторане.

Следовало возможно скорее вернуться к ненавистной привычной жизни. Убить в себе влюбленного мечтателя – раз и навсегда.

В четверг вечером, когда Энтони только вернулся в свою огромную страшно неуютную квартиру, в дверь позвонили. Явилась, мелькнуло в голове. Наверное, окончательно «выздоровела». На сердце опустился тяжкий груз.

На пороге стояла не Эрнестин. А ее отец – с незажженной сигарой в руке и странным выражением утомленного лица.

– Эдвард? – Видеть надежного отцовского друга было всегда приятно, только Энтони никак не ожидал, что тот пожалует. Эдвард был загружен делами, а о встречах всегда договаривался заранее. – Как ты вошел в подъезд? Домофон не работает? А консьерж? Куда-то отлучился?

– Я взял ключ у Эрни. Можно войти?

Энтони поспешно сделал шаг в сторону, давая гостю дорогу.

– Да, конечно. Прости, я… – Он виделся с Эрнестин? – подумал совсем растерявшийся Энтони. Где? Что она ему наплела? Положение было пренелепым.

– Квартирка ничего, – заметил Эдвард, осматриваясь в невообразимых размеров прихожей.