Сонда Тальбот - Записки Русалочки

И правда, внутри было все, как в старом замке. Запыленные окна оплетены паутиной, запах сырости и плесени навевал мысли о могилах, склепах, каменных надгробиях… По углам стояла мебель, не прикрытая чехлами, и толстый слой пыли, лежащий на ней, свидетельствовал о том, что это место уже очень давно никто не навещал. Из узеньких окошек падали лучи света. Но их было так мало, что в зале царила атмосфера вечернего полумрака.

Мне стало жутко, и я еще крепче вцепилась в руку Иво, теперь уже подбадривая не его, а себя.

— Страшно? — почти прошептал он, обрадованный тем, что не один он испытывает это чувство. Вместо ответа я сжала его холодную руку еще сильнее. — Не бойся. Здесь никого нет. А все эти рассказы о призраках оставим писателям и поэтам… Пахнет, правда, неприятно… Но ничего не поделаешь — время придает вещам особый «аромат»…

Голос Иво, разбивающийся о мшистые стены дома, придал мне уверенности. Я наконец отпустила его руку и тихими осторожными шагами пошла к старинному зеркалу, стоящему в углу комнаты. Оно, как, впрочем, и вся мебель в доме, было оплетено кружевом паутины. Меня привлекло не столько зеркало, сколько его рама, изображавшая львиные головы, высовывающиеся из бурунов волн. Я хотела было убрать рукой паутину и посмотреться в зеркало, но мое внимание привлекла резная деревянная тумбочка, находящаяся под ним.

Спросив у Иво разрешения открыть тумбочку, я потянула за ручку. К моему удивлению, она сразу же поддалась и открылась тихо, без скрипа. Однако в тумбочке почти ничего не было. В ее темных недрах стоял лишь пыльный флакон, очевидно, с туалетной водой и огарок свечи в изящном серебряном подсвечнике. Разочаровавшись, я хотела было закрыть тумбочку, но тут мной овладело любопытство. Мне очень захотелось узнать, какой же аромат предпочитала миссис Видхэм… Я протянула руку к флакону, однако он не отрывался от дна тумбочки. Я потянула еще раз — не поддается… Раззадоренная неудачей, я дернула флакон в третий раз, и — о чудо! — флакон не поддался, но зато в дне тумбочки открылось еще одно отделение. Двойное дно!

Обрадованная открытием, я тут же сообщила о нем Иво. Он бросил осмотр пыльных книжек, стоящих на полке, и поспешил ко мне.

— Ну-ка, ну-ка… Очень интересно знать, что здесь прятала Элиза… — Иво взял на себя роль первооткрывателя и просунул руку в потайной ящик тумбочки. — Интересно, что это…

Он вытащил на свет божий толстую книжку в кожаном переплете и разочарованно вздохнул.

— А я-то думал… — Однако когда он открыл книжку, разочарование сменилось удивлением. — Ты знаешь, что это такое, Русалочка? — Я покачала головой. — Это же дневник моей покойной матушки…

Иво закрыл книгу и внимательно посмотрел на меня.

— Как ты думаешь, мне стоит убрать ее на место или все-таки открыть и посмотреть?

Я была слишком любопытным существом для того, чтобы предложить Иво убрать дневник на место… Мы расчистили пыль на одном из диванов и присели на него, чтобы было удобнее читать…

Не буду пересказывать все, что было в этом дневнике, ограничусь лишь самым важным. Хорошо это или плохо, но Иво окончательно убедился в том, что его мать, сухая, черствая и эгоистичная женщина, никогда не любила ни своего сына, ни Джошуа, его отца. Они поженились лишь по необходимости. Элиза была из семьи с хорошей родословной, но, увы, совсем не богатой. А вот у Джошуа было и то, и другое. Брак по расчету — обычное дело в аристократических кругах, однако вполне естественно, что Иво это шокировало… Ведь Джошуа никогда не рассказывал своему сыну о том, почему Элиза вышла за него. Да и едва ли он знал об этом… Для него было достаточно того, что красавица Элиза обратила на него свое внимание…

Первый ребенок Элизы, о чем не сложно догадаться, был нежеланным. Она терпеть не могла Иво и в самых нелицеприятных выражениях отзывалась в дневнике об «отвратительном визжащем» младенце. С глубоким сочувствием я смотрела на Иво, читающего эти страницы. Мое сердце было переполнено жалостью, желанием согреть, утешить его… Но вскоре мы поняли, что на этом открытия не закончатся. Уже на следующих страницах дневника Элиза повела речь о любовной связи, которая зажгла ее сердце неведомой доселе страстью…

Она изменяла Джошуа, о чем тот так и не узнал. Изменяла с одним и тем же человеком на протяжении долгих лет. Этот человек предлагал ей оставить Джошуа и во второй раз выйти замуж. Но Элиза слишком боялась скандала и бедности, в которой, скорее всего, и оказалась бы, выйдя замуж за родовитого, но бедного графа Эшбери…

Впрочем, даже измена померкла перед тем, что мы узнали, перевернув несколько страниц. Погибший брат Иво, которого так любила Элиза Видхэм, был сыном… графа Эшбери… Именно это и было причиной, по которой Элиза души не чаяла во втором ребенке…

Иво опустил голову на руки. Я подумала, что он разрыдается, шокированный всеми этими новостями. Однако вскоре он поднял абсолютно сухие глаза и спросил меня каким-то обескровленным голосом:

— Могу я попросить тебя об одном одолжении? — Я кивнула. — О том, что здесь написано, будем знать только ты и я… — Поинтересовавшись у Иво, не собирается ли он рассказать об этом отцу, я получила отрицательный ответ: — Нет… Боюсь, папа не выдержит этого. Он слишком любил Элизу… Иногда лучше молчать, чем говорить правду, Русалочка…

Мне нечего было возразить. Наверное, на его месте я поступила бы так же. Мы решили вернуть тетрадь на прежнее место, и я подошла к зеркалу, чтобы на веки вечные похоронить тайну Элизы Видхэм. И тут случилось страшное…

Я наклонилась к тумбочке и вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Но это был не взгляд Иво, молчаливо сидевшего на диване и разглядывавшего носки своих ботинок. Это был чужой, нечеловеческий взгляд, от которого по моей коже поползли скользкие мурашки. Не знаю, зачем я подняла голову и взглянула в зеркало… То, что я увидела в нем, заставило мое сердце остановиться, а дыхание — прерваться.

Из зеркала, опутанного паутиной, на меня смотрело не мое отражение, а незнакомое женское лицо, перекошенное такой яростью, что, если бы я могла кричать, я бы закричала… Это лицо надвигалось на меня и вот-вот готово было вырваться из зеркального плена, чтобы зажить собственной жизнью… Но в этот момент мои глаза застлала какая-то серая дымка, голова отяжелела, и я потеряла сознание…

Когда я пришла в себя, надо мной склонялись целых три лица: взволнованное лицо Иво, озабоченное — Ампаро и удивленное — доктора Колчета.

Мистер Колчет улыбнулся краешком губ и поприветствовал мое возвращение:

— Здравствуйте, здравствуйте, Русалочка… Вы в своем репертуаре. Просто де можете обойтись без сюрпризов, правда? Что же с вами случилось да этот раз? Что заставило так разволдоваться? Вы что, привидедие увидели?