Дениз Робинс - Желанный обман

Он говорил холодно и трезво, уже не чувствовалось, что он пьян. Магда, внимая каждому его слову, повернулась и смотрела на него не мигая. Он не мог не видеть волшебного сияния ее глаз, отливавших золотом при свете свечи и залитых слезами. Всхлипывая как ребенок, она проговорила:

— Я сделаю все, что вы попросите… все, чтобы доказать вам, что я не такая дурная, как вам кажется.

— Это не имеет никакого значения, какая ты на самом деле. Меня интересует только сохранение моей чести и доброго имени.

— Милорд… Эсмонд… — заикаясь, шептала она.

Но он не дал ей времени для оправданий. Граф нервно провел рукой по своей голове. Ему было немного дурно от выпитого, и он смертельно устал. Невозможно поверить, думал Эсмонд, что это моя брачная ночь и что эта всхлипывающая, напуганная до смерти девочка в большой кровати — моя законная супруга.

— Доброй ночи, — вдруг сказал он и повернулся к двери.

— Эсмонд… — позвала она его снова. Всем своим измученным сердцем она стремилась услышать от него хоть одно слово доброты и сочувствия. Но он, молча закрыв за собой дверь, исчез.

Магда покорно прилегла на подушки. С минуту она лежала неподвижно. Ноги ее так закоченели, что ей было трудно унять дрожь.

Когда Эсмонд только вошел, она испугалась, что он собирается насильно овладеть ею, но, кажется, получила отсрочку… Теперь же, умирая от усталости и переживаний, она была не способна заглянуть в будущее. Впрочем, мимолетный проблеск надежды все-таки сверкнул в непроглядной тьме ее отчаяния. По крайней мере, ей позволили остаться здесь и считаться женой Эсмонда. Это вселяло надежду, ибо Магда не вынесла бы возвращения в Уайлдмарш Мэйнор.

Серый унылый рассвет в Морнбери она встретила, так и не заснув и все еще плача. Уснула она ненадолго и была разбужена осторожным стуком в дверь. Вошла миссис Фустиан в полосатом платье и длинном белом переднике. Она принесла поднос с фруктами и чай, серебряную чашку овсянки, кувшинчик сливок, свежего хлеба, желтого масла и меда. Все это разительно отличалось от того, что Магда ела на завтрак в Уаилдмарш Мэйнор. У нее немного кружилась голова, от недостатка сна она чувствовала общую вялость, а глаза от ночных рыданий превратились в щелочки. Впрочем, молодое тело было здоровым, голодным и требовало своего. Девушка попросила миссис Фустиан отодвинуть шторы на окнах, поудобнее устроилась на кровати и откусила булочку. Служанка неуклюже присела в знак приветствия и кисло спросила:

— Ваша светлость желает что-нибудь еще?

Магда вспыхнула. Она была «ее светлость», обручальное кольцо крепко обхватило пальчик. Выражение лица миссис Фустиан, правда, не совсем соответствовало ее обращению, но Магда не обратила на это никакого внимания. Какая неприятная женщина, подумала Магда. Поджав губы, она так смотрела на молодую жену, своего хозяина, что Магда тут же вспомнила о своем несчастье. Она приложила ладонь к поврежденной щеке.

— А… его светлость… граф уже поднялся? — запнувшись, спросила она.

— Да, миледи. Он отправился верхом на утреннюю прогулку.

— А который сейчас час? — испугалась Магда.

Миссис Фустиан ехидно сказала, что уже давно пробило десять.

— Я бы хотела подняться, — попросила девушка.

— Прошу прощения, миледи, — миссис Фустиан вскинула голову. — Но вы не должны вставать с постели. Его светлость распорядился вызвать доктора Ридпэта. Он опасается, что вы все еще не оправились от вчерашнего обморока, и боится, как бы это не было началом серьезной болезни.

Только теперь Магда вспомнила о том, что ей говорил ночью Эсмонд. Покраснев, она опустила взгляд.

— Да, да, я действительно чувствую себя неважно.

Миссис Фустиан еще выше задрала свой подбородок. Она уже много лет служила в этом доме и была преданна хозяевам как собака. Характер у нее был не из легких, и с ней было трудно найти общий язык. Сегодня утром ее вызвали к графу, и тот сказал, что, поскольку миссис Фустиан долгие годы верой и правдой служила его матери, у него нет оснований не доверять ей. Поэтому он просит с вниманием отнестись к его приказу держать всю историю с его женитьбой в тайне. Он попросил ее распространить слух о том, что ее светлость привезла с собой из дома оспу и сейчас тяжело больна. В ее покои запрещается входить всем, кроме сиделки, которую пришлет доктор Ридпэт. Миссис Фустиан надлежит с должным почтением ухаживать за молодой графиней. Ее светлость должна оставаться в своих покоях в течение нескольких недель.

Когда Магда спросила служанку, можно ли послать за Аннет, миссис Фустиан, сдерживая распирающую ее злорадную радость, сообщила, что Аннет в данную минуту уже находится в почтовой карете, которая едет в порт, где и сядет на корабль, отправляющийся во Францию. Француженка рыдала и умоляла вернуть ее в Котсуолдс к хозяину, но Морнбери был неумолим. Он хотел убрать девушку подальше, ибо Аннет слишком много знала. Он послал сэру Адаму записку, в которой говорилось:

«Я распорядился оплатить ваши долги, чтобы леди Конгрейл, получив денежную поддержку, могла вести тот образ жизни, который соответствует благородной женщине ее положения. Все это я делаю при одном условии…»

Это условие, писал он далее, состоит в том, что сэр Адам должен молчать об уродстве Магды и распустить слух о том, что новобрачная подхватила оспу. Если старый негодяй заикнется кому-нибудь об истинном положении дел и о том, как обманул лорда Морнбери, он пожалеет, что родился на этот свет.

Магда помешивала ложкой чай, получая почти детское удовольствие от возможности класть в чашку столько сахара, сколько ей захочется. Она не очень-то расстроилась из-за отъезда Аннет, любовницы отчима. Девушка поняла, что граф не шутил, когда говорил, что она долгое время будет пленницей в этом доме.

Собрав всех слуг, миссис Фустиан сообщила им о том, что ее графиня подцепила оспу и привезла ее в Морнбери. Страшное известие вызвало панику, и этой же ночью пропали двое: поваренок и кухарка. В доме решили, что они сбежали подальше от напасти.

Скоро весь Годчестер уже знал о беде, поселившейся в Морнбери Холл. Люди шептались о роковом невезении молодого графа. С оспой шутки плохи, и вторая избранница графа может последовать за первой.

Соседи, друзья и знакомые Эсмонда горько жаловались на то, что их подвергли риску заразиться, пригласив на свадьбу. Но положение в свете молодого графа было настолько высоким, что все поспешили прислать ему письма с соболезнованиями.

Итак, все шло как надо. Теперь никто не переступит порог Морнбери Холла по крайней мере до февральских снегов.