Джейн Арбор - Цветок на скале

Хона приняла его без долгих размышлений. Она порвала свое заявление на увольнение, радуясь тому, что не надо мучиться угрызениями совести по поводу ухода с работы на острове по истечении шести месяцев. Когда Хона сообщила о своем назначении Дорис, та была разочарована. Зачем, недоумевала Дорис, Хона вообще приезжала на остров, если не собиралась работать здесь два года по контракту. И что плохого в жизни Хоны на Большой Земле? Разве ее не устраивает работа? Если ей не нравится остров, то почему? Ее всюду хорошо принимают, стараются развлечь. И потом, для нее не безразлично, рассуждала Дорис, кто займет место Хоны на работе и, следовательно, станет ее напарницей по бунгало. Об этом Хона подумала?

На этот счет Хона могла утешить Дорис. Как она слышала, ее место в клинике должна была занять женщина, вышедшая замуж за местного сотрудника ЮНХ. Следовательно, Дорис будет избавлена от неприятных неожиданностей. Однако, как Хона ни пыталась убедить Дорис в том, что у нее не было выбора при назначении командировки на Большую Землю, что руководство ЮНХ само предложило ей прервать контракт, мисс Сабре успокоить не удавалось. В их дружеских отношениях образовалась первая трещина. Между девушками пролегла легкая тень отчуждения. Теперь Дорис не настаивала на совместных поездках в «Ла-Вуаль». Но хотя Хона и тосковала по уютной обстановке поместья, она все же испытывала смешанные чувства.

Усадьба стала опасным местом после того, как Исан узнала тайну Хоны.

Теперь Хона проводила досуг большей частью с Адамом, принявшим в отношениях с ней чисто дружескую, ни к чему не обязывающую линию поведения, с друзьями доктора. Теперь они чаще виделись с французом Жаном Салинжером, его многочисленными подружками. Жан утверждал с плутоватым видом, что заносит сведения о них в особый каталог, где указываются их имена, биографические данные, место работы и привычки. Так ему удается не путать Карол с Алисой, а Иветту с Юнис или Натали.

— Юнис? Эта не та юная девчушка из Новой Зеландии, которая как-то ужинала с нами? — спросила однажды Хона у Адама.

Пейдж усмехнулся в ответ:

— Та самая. Она вернулась к Жану. Кажется, ее родители достаточно богаты и влиятельны. Ее мама поддалась на уговоры послать Юнис на каникулы сюда второй раз за год. Что еще? Жан просит тебя и меня составить ему компанию — на этот раз будет поездка в мотель на восточном побережье. В ближайший уик-энд. Что скажешь?

— Ты думаешь, ее мама одобрит это? — спросила Хона шутливым тоном.

— В сопровождении таких двух старцев, как мы, одобрит, полагаю, — ответил ей в тон Адам. — Сама-то ты поедешь? Будет весело.

Было действительно весело. Мотель расположился у реки. Его территорию пересекали тенистые аллеи стройных пальм и сосен, давшие название этому месту — Куние. Миниатюрные, крытые соломой двухместные домики для автотуристов напоминали улья. Питались на открытом воздухе или в длинном прохладном баре в главном здании. Обитатели мотеля могли развлечься рыбалкой, плаванием на каноэ и пароме, который тащил на канате буксир, стрельбой в тире и танцами. Большинство автотуристов были молодые люди. В течение двух суток Хона и Юнис приходили спать в свой кукольный домик только за полночь.

Юнис, умиротворенная и счастливая, оказалась очень милой собеседницей. Наивная и скованная среди незнакомых людей, она раскрывалась с лучшей стороны в обществе одного-двух компаньонов, которых хорошо знала и любила. Беседуя друг с другом, Хона и Адам удивлялись, как Жан при таком обилии амурных связей смог выделить Юнис. Более того, выделить и даже испытывать потребность видеть ее больше двух раз. По мнению Адама, в основе привязанности Жана и Юнис было его стремление вырвать Юнис из-под маминого деспотизма. Хона же усматривала здесь взаимное влечение противоположных характеров. Подвижный и словоохотливый Жан чувствовал непреодолимую тягу к спокойной и молчаливой Юнис. На эту мысль навела Хону сама Юнис.

— Жан говорит, что я особенная, — призналась Юнис Хоне, когда они беседовали ночью в полной темноте, лежа в своих кроватях в домике-улье.

Неожиданно Юнис без всякого умысла затронула весьма щепетильный вопрос.

— Ваша напарница по квартире, кажется, Дорис Сабре? — спросила она невзначай и затем продолжила: — Вы не знаете, у нее есть брат или кузен в Новой Зеландии? Дело в том, что я встречала на вечеринке дома, в Нейпире, парня по имени Пирс, Пирс Сабре. Я запомнила это имя, потому что оно необычное.

Хона приподнялась в постели, опершись на локти.

— Сабре? Ты уверена, что его звали именно так? — допытывалась она. Когда Юнис кивнула, Хона продолжила: — Если тому парню было чуть больше двадцати, то это мог быть брат-близнец Дорис. Ты разговаривала с ним или пыталась познакомиться?

Ни того ни другого не было. Пирс и Юнис были просто представлены друг другу. Ей запомнилась его французская фамилия. Потом они не встречались.

— Что он делает в Новой Зеландии? — спросила Юнис.

— Не знаю. Семья Пирса тоже не знает. Думаю, они не ведают даже, что он находится в Новой Зеландии. — Хона понимала, что выяснять обстоятельства исчезновения Пирса после его разрыва с Исан не ее дело. Однако известие Юнис ее взволновало. Хона пыталась представить себе, как повлияет эта новость на отношение Арно к их соглашению насчет Пирса. Юнис предположила, что Хона расскажет новость Адаму и Дорис. Хона не стала ее разубеждать. Однако про себя решила, что первым с новостью познакомится Арно.

Теперь возникла проблема, как встретиться с ним наедине. Этому нечаянно помогла Дорис, неожиданно пригласившая Хону в «Ла-Вуаль».

— У меня важная новость для родственников, и я нуждаюсь в твоей поддержке, — сказала Дорис Хоне, когда та вернулась домой после отдыха в мотеле вместе с Юнис, сиявшей от счастья в связи с предложением Жана снова встретиться.

— Новость для родственников? Мне она известна? — спросила удивленная Хона.

— Сейчас узнаешь. Я хочу сообщить им о намерении уехать в Европу приблизительно в то время, когда ты покинешь остров.

— Ты твердо решила это? — опешила Хона. — Я знала об этом твоем намерении. Ты говорила мне, и я порадовалась за тебя. Но не будут ли возражать твои близкие?

— Очень может быть, что будут, — согласилась Дорис. — Семья есть семья. Но я, поэтому и прошу тебя поехать со мной в «Ла-Вуаль». Ведь ты живой пример энтузиазма и самостоятельности. И в конце концов ты избавилась от семейной опеки, чтобы начать самостоятельную жизнь. От этого ты не стала любить своих родителей меньше. Я своих родственников тоже не буду любить меньше оттого, что уеду путешествовать. Но это подразумевает, естественно, освобождение от семейной опеки. Ты поможешь мне?