Карла Кэссиди - Неистовое сердце

– Если ты не подпишешь документы, я отменяю свадьбу.

Это были самые трудные слова, которые Джинджер когда-либо говорила. Она смотрела в его широкую спину, безмолвно моля, чтобы он повернулся. Чтобы он кинулся к ней и согласился подписать ради нее все что угодно.

Секунды шли, а он не двигался. Потом его плечи слегка обвисли.

– Пусть будет так!

Он исчез за дверью.

Джадд шел широкой целеустремленной походкой, он сам не знал куда, но надеялся, что физическая активность облегчит боль под ложечкой, тяжесть в груди.

Вся эта история была какая-то нереальная. Он ощущал себя персонажем бульварной литературы – маленький человек, пытающийся окрутить богатую кинозвезду. Добрачное соглашение… Одни эти слова задевали его гордость, заставляя чувствовать себя разбитым и помятым. Действительно ли она была так неуверенна в причинах, побудивших его жениться на ней? Действительно ли она так подозрительно относилась к его любви?

Джадд оказался около кладбища, полная луна освещала его призрачным светом. Он постоял у ворот, потом передумал и сел под росшую рядом плакучую иву.

Он думал, что достиг предела отчаяния, когда умер Том, но это нельзя было даже сравнить с той мукой, которую он испытывал теперь.

Что ж, сам виноват. В том, что позволил себе надеяться. Перестал защищаться и поверил, что все его мечты о любви, о семье осуществимы. Мечты дурака, и больше ничего.

«Островок спокойствия»… что за шутка! Предкам Джинджер следовало бы назвать свою ферму «Клочок ада». Он потер руками глаза, молча прося у Тома прощения. Он не выполнит обещание, данное старику. Он даже не попытается выполнить его. По правде говоря, Джадд вообще не знал, что теперь собирается делать.

Та невеста счастливая, которую освещает солнце. Джинджер подумала об этой примете, когда встала с кровати и побрела к окну.

Была суббота, утро того дня, когда должна была бы состояться ее свадьба. Но свадьбы не будет, и солнца нет, а на небе низко нависли облака. Гнетущая погода, казалось, отражала настроение Джинджер в последние дни.

После того разговора с Джаддом она долго плакала, так что даже забеспокоилась, не приведет ли это к полному обезвоживанию организма. Она отменила все приготовления к свадьбе и жила словно в пелене отчаяния.

Но сегодня утром слезы ушли, серая пелена исчезла и вернулась старая подруга – злость. Джинджер ухватилась за это чувство, словно за давно куда-то запропастившееся любимое пальто, найдя силу и уверенность в своей правоте. Сейчас она смотрела из окна на облака, которые по цвету напоминали глаза Джадда.

Джадд… Все эти дни они старательно избегали друг друга, редко находясь одновременно в одной комнате.

Одеваясь, Джинджер подумала о человеке, за которого чуть не вышла замуж. Слава Богу, она проникла в его тайные помыслы до того, как они поженились. Все, чего он хотел, – это заполучить «Островок спокойствия». Он никогда не хотел ничего другого. Теперь все встало на свои места. Если бы только она смогла перестать его любить!

Закончив одеваться, Джинджер спустилась на кухню. Джадда не было, но, судя по всему, он только что побывал здесь. Он сварил кофе, а на плите, наполняя кухню пряным запахом, медленно кипела в кастрюльке острая томатная подливка. Лайза, родив ребенка, на некоторое время оставила работу, и Джадд с Джинджер были предоставлены самим себе.

Джинджер налила себе чашку кофе и хмуро посмотрела на подливку. Джадд знает, что она ненавидит ее. Она всегда терпеть не могла это блюдо. Он, вероятно, приготовил его нарочно, именно потому, что она не любит острую пищу.

Джинджер взяла кофе и села за стол, прикрывшись злостью как щитом. На кухне появился Джадд.

– Нам надо поговорить, – сказал он без предисловий, подходя к кофейнику и наливая себе кофе.

– А вдруг я не хочу говорить с тобой? – ответила она холодно.

Он со стуком поставил чашку на стол, кофе выплеснулся на скатерть.

– Нам надо поговорить о делах фермы. Черт побери, Джинджер, пока я остаюсь и работаю здесь, тебе придется разговаривать со мной.

– Если тебе не подходят условия работы, ты всегда можешь взять расчет.

Джадд пристально посмотрел на нее, ему было трудно поверить, что после всех страданий, после всей боли он по-прежнему хотел ее так сильно, как никого на свете.

– Да, ты была бы довольна, не так ли? Я не удивлюсь, если ты затеяла смехотворную историю с добрачным соглашением именно ради этого. Ты хотела разозлить меня так сильно, чтобы я уехал.

– Она не смехотворная, – ответила Джинджер. – Таким образом я узнала, чего ты на самом деле хочешь.

С минуту они мерили друг друга взглядом. Злость трепетала в воздухе между ними, как живое существо.

– Ты всегда была избалована. Ты всегда хотела поставить на своем.

– На себя бы посмотрел, – сказала Джинджер раздраженно.

Джадд не знал, чего ему больше хотелось – схватить ее за горло и задушить или заключить в объятия и расцеловать.

– Ну, так ты поговоришь со мной или нет? – спросил он.

– Нет, сейчас у меня нет настроения обсуждать дела. Я хочу спокойно попить кофе, желательно одна. – Она допила и встала, чтобы налить себе еще.

– Я не могу управлять фермой, в основе которой лежат твои причуды. Как обычно, ты просто капризничаешь.

– Я покажу тебе капризы! – воскликнула Джинджер.

Она не могла больше сдерживаться, ее прорвало. Она замахнулась керамической чашкой. Прежде чем она успела ее швырнуть, Джадд пересек комнату и крепкой хваткой сжал ее руку.

– Вспыльчивость не доведет тебя до добра. Ты-то точно сумасшедшая, но и я, должно быть, спятил, когда собирался жениться на тебе. Какой мужчина захочет постоянно питаться кайеннским перцем?[3] – С этими словами он захлопнул за собой дверь.

Джинджер швырнула чашку в тот самый момент, когда дверь закрылась. Как снаряд, она ударилась о деревянную дверь и разбилась вдребезги. Детская выходка, ну и что ж? Джинджер необходимо было отвести душу.

– О-о-ох… – Джинджер огляделась вокруг в поисках предмета, который помог бы разрядить все еще душившую ее ярость.

Кайеннский перец… Она ходила по комнате, в ней клокотал гнев. Я покажу тебе кайеннский перец, подумала она, роясь в шкафу для специй. Обнаружив коробочку, она открыла ее и высыпала жгучий перец в кастрюльку с кипящей на плите подливкой.

В тот же вечер Джинджер сидела за кухонным столом, пытаясь проглотить бутерброд.

Она была не голодна, но она не ела весь день и знала, что ей необходимо перекусить.

Она ощущала беспокойство, как будто внутри у нее тикала бомба с часовым механизмом, готовая взорваться. Погода не способствовала облегчению. Воздух был наэлектризован, а тучи над головой сгущались и становились темнее. Снова надвигалась гроза. Хотя Джинджер ненавидела гром и молнию, она призывала грозу, надеясь, что она не только уменьшит духоту в воздухе, но частично снимет напряжение с самой Джинджер.