Романтичные сказки - Вероника Карпенко
Янка хихикнула.
— А вы маньяк? — вздохнула она, примеряя на себя образ юной развратницы.
Лёшка поймал её взгляд в отражении, плотоядно сощурился:
— Я самый жуткий маньяк! И тебе не спастись от меня!
В следующее мгновение мир вокруг перевернулся с ног на голову. Лёшка упал на кровать, увлекая её за собой. Янка взвизгнула, цепляясь ногами за воздух. И обмякла под ним, понимая, что теперь и укладку и макияж придется делать заново.
В связи с таким «форс-мажором» в ресторан они явились на сорок минут позже. Таким образом, предоставив друзьям возможность общения тет-а-тет. Еще с порога Яна разглядела за дальним столиком Маринкин конский хвост. Подруга сидела, грациозно скрестив свои длинные ноги. А Юрка… Тот слушал, склонившись так близко, что в его безобидной позе она усмотрела намёк. Уж не намерен ли он целоваться?
«Двойное свидание — бред», — в отчаянии думала Яна. Но, подписавшись, уже не могла отказаться. Маринка, предвкушая знакомство, засыпала её вопросами. Кто такой? Чем занимается? На что Янка, в присущей ей манере отвечала односложным: «Придет время, узнаешь». А Юра? По словам Лёшки тот не особо горел интересом. Оно и понятно! Приятного мало, когда тебя, точно невесту на выданье, сватают Бог весть кому. Но его равнодушие — временный фактор. И Янка знала об этом. Пробудить мужской интерес. Уж что-что, а это Маринка умела.
— А мы уж думали, что вы не придете, — проворковала подруга, размыкая сплетенные ноги. Те лоснились нейлоновым блеском.
Она отбросила за спину волосы и грациозно выпрямилась. Платье в цвет её глаз, голубое, закрывало все. Но ничего не скрывало! Невзирая на длинный рукав, ворот и длину категории «миди». Оно было «в облипку» настолько, что представить себе её голое тело можно было, даже не обладая богатой фантазией.
Янка стиснула Лёшкину руку. Ей вдруг захотелось спросить у него: «А это, по-твоему, не разврат?». Но она удержалась. Зная эту манеру: взгляд с поволокой, откровенную леность движений. Все это могло означать лишь одно! Маринка включила режим «обольщения».
— Янусик! — подруга привстала, целуя прохладную Янкину щеку.
Они сели напротив, и Лёшка позвал официанта. Юра молча кивнул, улыбнулся. Он отпрянул от девушки, как будто стесняясь своего интереса. И теперь наблюдая за тем, как вновь прибывшие пытаются сделать заказ.
— Здесь офигенное фондю! — с легким акцентом проговорила Маринка.
«Тоже мне, француженка», — подумала Яна.
— Я буду «Цезарь», — указала она на картинку в меню.
— И всё? — упрекнул её Лешка.
— А что ещё?
— Возьми горячее, — он пролистал, найдя среди названий блюд мясные.
— Не хочу! — сдержанно бросила Яна, подавляя свое раздражение.
— Тогда рыбу, — настаивал он.
И она поддалась, ощущая голодные спазмы в желудке. На тарелке подруги лежал недоеденный стейк и какая-то серая масса. Эта привычка оставлять еду всегда раздражала Янку. В её собственном понимании, доесть блюдо означало — сделать повару комплимент. Она бросила взгляд на Юркину трапезу и вскинула брови, удивляясь тому, что его тарелка пуста. Очевидно, он был с ней солидарен!
Они заказали фюндю, тарелку креветок и роллы с лососем.
— А вы ничего не забыли? — игриво сощурился Юрка. — Мы спиртное не брали. Ждали вас!
Сегодня на нём был джемпер. Цвет которого так удачно сочетался с Маринкиным платьем. Темно-синий текстиль размывал очертания плеч, и те в полутьме ресторанного зала казались еще шире. В треугольнике горловины металлическим блеском мелькнул амулет. И Янка решила, что обязательно выяснит его происхождение. Очевидно, что бриться он не любил! И густая щетина украшала собой половину лица. Очевидным было и то, что все это — и небритость, и небрежность в одежде, и взъерошенный вид, являются частью образа.
«Расп*здяй», — без зазрения совести называл его Лёшка. И Юрка не спорил! Весь его образ жизни служил тому доказательством. Институт он окончил, но по специальности не проработал и дня. Чем зарабатывал — неизвестно, но в деньгах не нуждался. Возможно, те сами собой появлялись в его кошельке? «Жизнь — это вечный поиск себя», — философствовал Юрка. Он объездил полмира, жил в Таиланде, в Испании, на Бали. Занимался туризмом, нырял, и сменил не один десяток профессий. Оставалось гадать, сколько женщин он перепробовал, исключительно с целью познания.
— Так вот, — вещала Маринка. Который по счету бокал шампанского пустел на глазах. — И тогда Янусик залазит на сцену, скидывает туфли…
— Стоп! — прервала её Яна. Спиртное, как это бывало, развязало подруге язык. И Маринкина словоохотливость перешла все границы.
— Пускай расскажет, — осадил её Лёшка, — Я не слышал эту историю. Это где, говоришь, было? На дне рождения кого?
— Да нет же! — возразила Маринка. — Это был корпоратив, по случаю открытия еще одного салона. Мужского!
— Угу, — утвердительно хмыкнул Лёшка, бросив в сторону Яны многозначительный взгляд.
— Ой, было так весело! — зашлась в неистовом смехе Маринка, — А помнишь, Казанцев приехал с друзьями?
Градус её веселья зашкаливал. Юрка смотрел с интересом, боясь прервать монолог. Он лузгал креветки, как семечки. Запивая их пивом. И слизывал пену, переводя взгляд с неустанно болтавшей Маринки на Яну. Лёшка мрачнел на глазах. Выражение его лица предвещало проблемы, большие и малые. Немудрено! Если учесть, что Казанцев оставался в числе её бывших.
Ресторан был битком. Те, кому не хватило места за столиком, разместились у барной стойки. Бермен виртуозно сновал между склянок и пузырьков, творя упоительные шедевры. Для кого-то — зелёный Мохито, для кого-то — пылающий факел самбуки. Танцпол наполнялся людьми, и музыка становилась все громче. Однако это не мешало Маринке вещать! Она тоже «прибавила звук» и ребята склонились к ней, ожидая подробностей. От возмущения Янка едва не отгрызла стеклянный бортик бокала. Она схватила подругу за руку и яростно, даже грубо, потянула её на себя.
— Носик припудрим, — объявила, вставая со стула.
Маринка противилась. Семенила следом за ней, едва не падая на своих каблуках. Но прекратить словесный поток можно было только насильственным методом.
— Марин, ты че творишь? — прошипела Янка, втолкнув подругу внутрь дамского клозета.
Кроме них перед зеркалом красовалось еще три девицы. Но те были заняты собственным марафетом.
— А чё? — Маринка с обидой потерла запястье.
— Ты на фига про Казанцева вспомнила? — кипела Янка, глядя в наивные голубые глаза.
— А чё такого? Лёшка разве не в курсе? — удивилась подруга.
Яна вздохнула. Она остудила свой гнев. Понимая, что если и нужно злиться, то исключительно на себя. Зная подругу, как вообще она могла допустить такую ситуацию?
— Ну, Янусь! — вытянув трубочкой свои ярко накрашенные губы, протянула Маринка.
Она прижалась к ней грудью, прося извинений. И Янка махнула рукой. Гламурная троица покинула пределы уборной, оставив
