(Не) идеальный отец - Яна Невинная
Варя
— Так что, Варя, где ты ночевала? Явно не в общаге. Может, с этим самым Барановым? Он отец твоего ребенка?
Мои глаза готовы буквально вывалиться из орбит. Вчерашнего дождя как не бывало, и сегодня снова шпарит жара, солнце обжигает голову, но бросает в жар меня не от этого. Как обычно, я так реагирую на присутствие Исаева. И его агрессивный тон.
— Почему… С чего ты взял?
Тим садится вполоборота, из-под свободной белой майки с изображением городской высотки виднеется его загорелая кожа, джинсовые шорты до колен обтягивают мускулистые бедра. Стараюсь не пялиться и концентрирую взгляд на его лице, смотрю в глаза, но так только хуже…
— С того, — говорит он, ненавязчиво водя рукой по рулю, — что вы похожи на пару, и он тебе подходит.
— Мы только сегодня познакомились, у Аси в комнате.
Мне почему-то не хочется, чтобы Тим считал нас парой. Да и врать мне претит.
— Как ты рьяно открещиваешься от него, будь он тут, обиделся бы.
Пытаюсь вникнуть в слова, что он говорит своим привычным насмешливо-презрительным тоном. То ли ему всё равно, то ли нет, никогда не поймешь. Разве я непонятно сказала, что впервые видела этого Баранова?
Вокруг стоящей возле общежития крутой тачки скапливается народ. Под любопытными взглядами ужасно смущаюсь и хочу, чтобы Тим поскорее поехал, но он ждет моих ответов. Ему-то точно плевать, что он под обстрелом взглядов. Его не волнуют чужие мнения.
— Просто я в самом деле впервые вижу этого парня.
— Ладно, тогда где ты ночевала? И зачем наврала, что у подруги?
Молчу. Горло сжимается, губы стягивает сухость. Они у меня, как обычно неповоротливые. Стараюсь, чтобы взгляд не бегал, как у человека, который придумывает ложь.
— Так что, Варя? Так и будем молчать?
— У другой подруги, — закапываю себя еще больше.
— У подруги? — Тим смеется и надевает черные солнцезащитные очки. — Хорошая отмазка. Ясно, не хочешь признаваться. Врать ты пока не научилась, лучше тебе не прогуливать лекции от своей сестренки.
Видимо поняв, что я не выдам свой секрет, он прекращает допрос и поворачивает ключ зажигания. Железный зверь урчит как живой, и сиденье подо мной немного вибрирует. Не сдержав короткого «ой», жду, что машина рванет с места и меня прижмет к сиденью поток воздуха и сила инерции. Но Тим двигается вперед неожиданно плавно.
Далее он врубает музон и довольно-таки быстро довозит нас до места назначения. Стоит мне завидеть крышу особняка, как зубы начинают выбивать чечетку. Что я скажу Эляне? Она устроит взбучку? Может, меня заставят снова встречаться с Валерием Самуиловичем или он вовсе поджидает меня вместе с остальными в доме?
— Сидеть, — не дает мне выскочить из машины голос Тима, как только мы паркуемся на гравийной дорожке.
— Ты что-то хотел? — нервно бросаю.
— Может, хотя бы спасибо услышать? Я же тебя привез домой. Папа будет рад. Мне не помешает набрать очков за то, что я тебя нашел. А вообще, — он задумчиво бьет сложенными очками по приборной панели, — скажи, что ты позвонила, чтобы я приехал.
— За.. зачем?
— Говорю же, это понравится отцу. Он от меня отстанет. Хотя бы на время. Решит, что мы поладили.
— Эляна не поверит, что я тебе сама позвонила.
— Так сделай так, чтобы поверила, не хочу, чтобы узнали, что это была просто случайность. Отец с утра сказал, что ты пропала, и хотел припрячь меня искать тебя. Так что это сама судьба нас свела, а ты сопротивляешься зачем-то, — продолжает ерничать. — Еще было бы круто узнать, где ты ночевала. Раз мы такие с тобой теперь друзья, что ты мне звонишь, то это бы точно сказала.
— А ты там, возле общаги, кстати, как оказался? — выпаливаю.
Не могу сказать, что ночевала на лавке, и всё тут!
— Я первый спросил, — сузив глаза, приближается ко мне Тим, я тут же вжимаюсь в дверь спиной, и он со смешком возвращается на место. — Так что ты скрываешь? Если была с отцом ребенка, так это же хорошо. Может, он сегодня прискачет делать предложение руки и сердца?
То, как он насмехается надо мной и собственным ребенком, чуть не вызывает слезы. Но я ни за что не буду перед ним плакать и давать новую пищу для унижения. Он гадкий. Сидит тут, упражняется в остроумии, хочет перехватить бразды правления и приказывать мне, что делать. Мне хочется испортить ему настроение и заставить прекратить смеяться над моей бедой. И это придает мне смелости. Злость — отличный катализатор.
— Отец ребенка не знает про него, — говорю сухо. — Он был пьян, когда мы переспали на вечеринке. Вряд ли он даже помнит, что спал со мной. Ему нет дела до нашего ребенка, мы не встречаемся, так что нет, я ночевала не с ним.
Тим стремительно меняется в лице, его кожа бледнеет и натягивается на скулах.
Мы продолжительное время смотрим друг друга, и я впервые выдерживаю этот взгляд. Не знаю, что со мной творится, откуда эта смелость, но его глумление довело меня до критической точки. Нет, я не готова признаться ему, что он — отец моего ребенка, но меня реально достало дрожать и бояться, чувствуя себя ничтожеством в его глазах.
— Отец попросил меня найти этого парня. Это же была вечеринка по случаю выпускных экзаменов? У Фила?
— У Фила? — Это имя мне не знакомо.
— В особняке Архипова Филиппа, с бассейном.
Просто молча киваю, следя за тем, как ореховые глаза Тима темнеют до цвета шоколада. Кажется, он о чем-то усиленно думает, а до меня доходят его слова. Занятно. Отец попросил найти — его же. Как, интересно, он это будет делать? С зеркалом поговорит?
— Да, у него. Не стоит утруждаться, Тимофей, я сама разберусь с… поиском. Не надо никого искать.
— Не ты меня об этом просила, не тебе и говорить, что мне делать. Чем быстрее мы найдем этого парня, тем быстрее ты уедешь. Тем более область
