Джессика Стил - Бойкая девчонка
Тайрелл мягко улыбнулся, заставляя ее нервничать еще больше.
— Чего ты боишься? Я обещаю тебе, что, несмотря на все обиды, вольно или невольно нанесенные тебе в прошлом, я никогда не сделаю этого снова.
При этих словах в горле у Финн пересохло. Она судорожно попыталась сглотнуть.
— Иди, сядь со мной рядом, — продолжал он. Она вновь отрицательно замотала головой, но Тай уже вел ее к дивану. — Принимая во внимание мои позорные заслуги, ты умеешь прощать, Финн.
— Позорные заслуги — это еще мягко сказано! — Дар речи, наконец, вернулся к девушке.
— Согласен, — ответил он. — Давай я расскажу тебе историю с самого начала. Дела в Лондоне шли хорошо, и у меня не было времени приезжать в Бродлендс, но Эшли прекрасно справлялся и без меня. Когда я все-таки нашел время, был до глубины души поражен его состоянием — как душевным, так и физическим. Он выглядел совсем больным!
— Я тоже глазам своим не поверила, — согласилась Финн. — Он рассказал тебе о Линн?
— Не он, миссис Старки. Когда я вытянул из нее подробности, то обозлился на все семейство Хокинс.
— Ты приказал мне убираться прочь с твоей земли.
— До самой смерти буду благодарен тебе, что ты меня не послушалась и вернулась!
Финн снова почувствовала неодолимое желание поцеловать его, но сдержалась, решив, что на сегодня поцелуев было более чем достаточно.
— Думаю, я впервые обратил на тебя внимание в тот день у пруда, — продолжал Тай, не дождавшись ее ответной реплики. — Ты была чем-то расстроена, не переставая, дерзила, но я представить не мог, что ты в шоке от произошедшего.
— Э-э-э... ты обратил на меня внимание? — промямлила Финн. — Хочешь сказать, я тебе понравилась?
— Для тебя это имеет значение? — спокойно спросил он.
— Всем нравится, когда они кому-то нравятся, — каламбуром ответила Финн.
— Для меня это нечто более личное, — произнес Тай со значением.
— О! — только и смогла вымолвить девушка.
— И чем больше я узнавал тебя, тем больше ты мне нравилась, — продолжал он.
— Правда? — Ее голос дрожал от волнения. Она прокашлялась и добавила чуть более уверенно: — Это хорошо.
— Вовсе нет. Для меня это означало начало трагедии.
— Трагедии?
— Да, трагедии! — кивнул он. — Мое чувство к тебе крепло день ото дня. Ты, милая Финн, прекрасно справлялась со своими обязанностями — Эшли постепенно исцелился от душевной раны. Ты придумывала для него столько интересных занятий! Я тоже с удовольствием принял бы в них участие!
Финн недоверчиво воззрилась на него:
— Неужели?
— Уж поверь мне! Я старался приезжать домой так часто, как только мог.
— Конечно, ради Эша.
— Тогда почему же мне хотелось тоже ходить с тобой на рыбалку? И рисовать на природе? Почему меня так задело замечание Эшли о том, что ты считаешь его великолепным?
— Ты хотел, чтобы я и тебя назвала великолепным? — Изумлению девушки не было предела.
— Я удовольствовался бы и эпитетом «добрый» или «милый». Мне хватило бы и половины улыбок, что ты дарила моему брату.
— Ты что же... — Финн не решалась произнести слово, вертевшееся у нее на языке.
— Да, я ревновал, — подтвердил Тай. — Это чувство называется ревность.
— Нет! — с жаром воскликнула она.
— Да! — заключил он.
— Такое, наверное, случается у братьев, — неуверенно предположила девушка.
— У меня такого никогда раньше не случалось. Я вырос с постоянной потребностью заботиться о нем, защищать его, если нужно. — Тайрелл набрал в легкие побольше воздуха и продолжил: — Вот поэтому я был страшно поражен, когда осознал, что всякий раз спешу домой не ради брата, а чтобы увидеть тебя.
Финн широко распахнула глаза.
— Не может быть! — воскликнула она.
— Может, — ответил Тай. — Вам с Эшли всегда было так весело. Я тоже хотел разделить веселье с тобой. Работа потеряла для меня смысл.
Это заявление ошеломило девушку. Она-то считала, что Тай не может думать ни о чем, кроме бизнеса.
— Ты... — начала, было, она.
— Я понял, что пропал. — Он одарил ее улыбкой, от которой по всему телу Финн побежали мурашки. — Сначала я хотел, чтобы ты жила с нами ради Эша. Теперь я хочу, чтобы ты жила здесь ради меня.
— Ох! — снова, произнесла она, судорожно сглатывая.
— Вы с Эшем проводили вместе так много времени, вы стали заботиться друг о друге, а это было совсем не то, чего мне хотелось. Когда дело касалось вас двоих, я ревновал как дьявол! Тут уж было не до логики.
— Логики? — Финн не поняла, к чему он клонит.
— Да, логики. Не было никаких логических причин, чтобы отложить мой отъезд в Лондон до утра понедельника, но мое сердце оставалось глухо к доводам рассудка.
— О, Тай! — воскликнула она. Так он оставался в Бродлендсе вечером в воскресенье из-за нее. Потребовалась вся ее сила воли, чтобы произнести: — Я понимаю, ты несколько расстроен моим отъездом, но не следует...
Он не дал ей договорить.
— Ты что, совсем меня не слушаешь? — перебил он. — Я совсем не хочу, чтобы ты уезжала! Но это еще не все! Ты живешь в моих мыслях, в моем...
— Нет! — резко вскрикнула Финн, вырывая свои руки из его. — У тебя был шанс, Тайрелл Алладайк! Не думай, что тебе удастся улестить меня, чтобы потом отвергнуть снова!
— Отвергнуть? — Теперь пришел черед Тая удивляться. — Разве я когда-нибудь отвергал тебя?
— Какая у тебя короткая память! Неделю назад в твоей спальне я выразилась предельно ясно! — Она покраснела при воспоминании об их несостоявшейся близости.
— Я голову потерял от желания! — ответил он. — Но, Финн, глупышка, я же оберегал твою честь. — Он снова завладел ее руками, прижимая девушку к себе. — Послушай меня! В ту ночь — в ту субботнюю ночь, — добавил он, чтобы показать, что ничего не забыл, — твой приход для меня был подобен разорвавшейся бомбе. Я хотел сохранить ясную голову, хотел мыслить здраво, но не мог.
— Для чего тебе понадобилось здравомыслие в такой ситуации?
— О, Финн, для твоего же блага, любимая! Эмоции переполняли нас через край, и мне нужно было решить, что будет лучше для тебя!
— Для меня?
— Милая, — мягко произнес Тай, — я знал, что мне надо будет уезжать в четыре часа утра, и не был уверен, когда смогу вернуться обратно. Мне требовалось время, чтобы решить, не слишком ли рано еще говорить тебе, как много ты для меня значишь. Как бы ты отреагировала на такие слова? Я боялся напугать тебя. Мысли мои путались. Единственное, что я знал, точно, — я хотел действовать тебе во благо.
— Много значу для тебя? — недоверчиво прошептала девушка.
— Очень много, — подтвердил он. — В ту ночь ты была так уязвима, и я боялся ранить твои чувства, боялся дать тебе повод сомневаться во мне. Но прежде чем я успел хоть что-то сказать, проснулась твоя гордость, и ты ускользнула от меня.
