Нэнси Грин - Всё не зря
Николь судорожно вздохнула, отворачиваясь к окну и глядя на проносившиеся мимо улицы. Она не хотела, чтобы Кортни заметила слезы, навернувшиеся ей на глаза.
Заселившись в номер, они сразу же вызвали такси и отправились в больницу.
Сьюзан вышла встретить их в коридор, когда Кортни позвонила ей и сообщила, что уже поднимается.
— Николь, ты тоже здесь? — Было заметно, что Сьюзан удивлена происходящим.
— Да, мам, извини, забыла предупредить, что не одна. — Кортни быстро сгладила неловкость, меняя тему разговора. — Что-нибудь изменилось?
— К сожалению, ничего. — Сьюзан пожала плечами.
— А где отец? — поинтересовалась Кортни.
— Он поехал на стройку разбираться в том, что произошло, — пояснила Сьюзан. — Господи, поверить не могу, что это мой сын лежит там весь перевязанный! — страдальчески взглянув на Кортни и Николь, воскликнула она.
— Мам, только не голоси, прошу тебя, — поморщилась Кортни.
Сьюзан поджала тубы.
— Между прочим, я переживаю за Джеймса.
— Мама, как это ни странно звучит, мы все за него волнуемся, — с едва скрываемым раздражением в голосе произнесла Кортни.
Николь отошла в сторону, не желая участвовать в их перепалке.
— Где он? — донесся до нее голос Кортни.
— Там, в палате. Пойдемте я вас провожу.
Николь обернулась. Сьюзан и Кортни приблизились к ней.
Все вместе они прошли по длинному коридору.
— Вот он. — Сьюзан остановилась перед стеклянной дверью.
Николь посмотрела сквозь стекло.
Боже! У нее сжалось сердце.
Как же трудно было поверить в то, что этот, когда-то сильный мужчина теперь лежит на кровати с перебинтованной головой. Рука с умело наложенным гипсом покоилась поверх одеяла, которым он был укрыт.
— К нему можно? — Николь робко посмотрела на Сьюзан и Кортни.
— Он все равно без сознания, — скорбно пробормотала Сьюзан.
— Конечно, иди. — Кортни ободряюще посмотрела на подругу. — А мне тут с мамой еще надо кое-что обсудить.
Николь осторожно открыла дверь и вошла.
Она приблизилась к кровати и присела на краешек. Она никак не могла поверить, что это Джеймс, тот самый Джеймс Донован, которого она любила — любит! — всем сердцем.
— Как же так? — тихо спросила она. — Почему все это случилось с тобой?
Ответом ей была тишина.
Николь нежно погладила его ладонь, дотронулась до пальцев. Господи! Она еще помнила, как эти руки обнимали ее, как жар его прикосновений пронизывал ее насквозь!
Видеть сейчас любимого в таком состоянии было невыносимо.
— Джеймс, не знаю, слышишь ты меня или нет, — прошептала Николь через некоторое время, — но я хотела извиниться перед тобой. Я очень виновата. Я поверила в то, что увидела, хотя не должна была верить. — Она замолчала, с тоской взглянув на почти полностью забинтованное лицо.
Глаза Джеймса были закрыты.
Николь вздохнула.
— Я два раза оттолкнула тебя, — тихо проговорила она. — И понимаю, что не заслуживаю снисхождения. Но я просто хочу сказать, что люблю тебя. Люблю больше всего на свете.
Она сидела, опустив голову.
Он неподвижно лежал на кровати.
— Мне надо идти. Там еще приехала Кортни и твоя мама. Они тоже хотят побыть с тобой. — Она вздохнула. — Хотя я бы ни за что на свете не оставила тебя… если бы ты только позволил мне это.
Николь нежно сжала его ладонь. Она не хотела уходить, всячески оттягивая этот момент.
Неожиданно его пальцы шевельнулись, стараясь удержать ее.
— Не уходи, — едва слышно прошептал он.
Вскрикнув, Николь подскочила.
— Господи! Ты жив! Жив! — воскликнула она, чувствуя, как слезы радости набежали на глаза.
Джеймс усмехнулся уголками губ.
— Даже не надейся, что я оставлю тебя в покое, — с трудом выговаривая слова, произнес он.
— Джеймс! Джеймс! — Николь не могла поверить в то, что происходит.
— Позови врача, — превозмогая боль, сказал он.
— Да, конечно! — Николь заторопилась к двери.
— И не вздумай уехать.
Николь взглянула в его карие пронзительные глаза и утонула в них, теряя ощущение времени.
— Николь… — прошептал Джеймс.
— Бегу! — Она выскочила из палаты.
Кортни и Сьюзан стояли чуть поодаль. Николь сразу же бросилась к ним.
— Он очнулся, очнулся! — воскликнула она. — Ему надо врача!
Кортни вскрикнула и устремилась в палату. Сьюзан последовала за ней.
Николь увидела стол дежурной медсестры и подбежала к ней.
— Девушка, там… там… — Она задыхалась от нахлынувших чувств.
— Врач уже идет. — Медсестра улыбнулась, глядя на нее. — Давайте вернемся в палату.
14
— Ну еще кусочек! — Николь улыбаясь протянула ему лазанью.
— Ты так и хочешь, чтобы я стал толстым и неповоротливым! — Джеймс рассмеялся.
Они находились в просторной палате, в которую его перевели через некоторое время. И он шел на поправку.
Джеймс взглянул на нее, их глаза встретились, и словно тысячи солнечных лучиков протянулись между ними, согревая их своим теплом.
— Я не могу во все это поверить, — призналась Николь.
— Надеюсь, это не повод, чтобы я начал беспокоиться?
— Нет. — Собрав посуду, она прошла к раковине, находившейся за небольшой ширмой, чтобы сполоснуть ее.
— Что тебе принести вечером? — спросила она, перекрикивая шум льющейся воды.
— Себя! — ответил он.
Она замерла и выглянула из-за ширмы.
Ее огромные зеленые глаза лучились изумрудным светом.
Невольно Джеймс залюбовался ею.
— Неужели мне надо было оказаться на краю пропасти, чтобы ты вернулась? — тихо поинтересовался он.
Оставив посуду в раковине, Николь выключила воду и приблизилась к нему, не сводя с него пристального взгляда.
— Не знаю, — призналась она. — Я просто никак не могла решиться поговорить с тобой. Мне казалось, что я все испортила.
— Иди сюда. — Джеймс указал на край своей кровати.
Она послушно присела, выжидательно глядя на него.
— Еще ближе, — попросил он.
Наклоняясь к нему, она спросила:
— Что такое?
— Хочу кое-что сказать тебе, — едва слышно произнес он.
— Что именно? — Николь наклонилась еще ниже, чтобы расслышать его слова.
Не отвечая на ее вопрос, он обхватил ладонями ее лицо и развернул к себе, целуя в губы долгим нежным поцелуем.
И все вдруг закружилось бешеным вихрем, и Николь показалось, что она очутилась в центре торнадо. Вихрь усиливался, но, находясь внутри воронки, она испытывала необычайное спокойствие и блаженство, поднимавшие ее на небывалую высоту.
