Новенький - Инна Инфинити
В школе он смотрит на меня по-другому. То серьезно и выразительно, то с легкой усмешкой. Но никогда не разглядывает меня так, как разглядывал здесь. Как хищный тигр антилопу.
Прямо передо мной стоит открытая бутылка шампанского в ведерке со льдом, а рядом с ней несколько чистых бокалов. Аж в горле пересыхает — так сильно хочется сделать глоточек холодного брюта.
За спиной слышатся тихие шаги. Я знаю, кому они принадлежат, поэтому от страха зажмуриваюсь. Он подходит ко мне вплотную, стоит так пару секунд у меня за спиной, а затем опускает на столешницу руки по обе стороны от моего тела. Склоняется и слегка проводит кончиком носа по моим волосам.
— Ну здравствуй, Белоснежка, — его шепот щекочет кожу и разгоняет мурашки. — Потрясающе танцуешь.
Глава 24.
Я так вцепилась в столешницу, что рискую поломать ногти. Ощущаю дыхание Димы на своих волосах. Он меня не касается, но кажется, будто я в его объятиях. Делаю глубокий вдох и расправляю спину.
— Привет, — стараюсь ответить уверенно.
Не знаю, что еще сказать и куда себя деть, поэтому тянусь к бутылке шампанского в ведерке со льдом. Наполняю бокал и беру его в руку, как вдруг Соболев выхватывает фужер из моей ладони.
— Эй! — восклицаю и только сейчас оглядываюсь на него.
Новенький выливает шампанское из бокала в раковину.
— Не люблю пьющих девушек, — поясняет.
От возмущения я на мгновение теряюсь. Разворачиваюсь корпусом к Соболеву и не нахожусь, что сказать. Он продолжает блокировать меня по бокам и склонился так близко, что между нашими лицами каких-то сантиметров пятнадцать.
Вздергиваю подбородок повыше, показывая, что не боюсь его.
— Не люби, — пожимаю плечами. — Я-то тут при чем?
И на этих словах я снова беру бутылку шампанского и пополняю новый бокал. Соболев опять нагло его перехватывает и выливает в раковину, что тут же провоцирует во мне новую бурю протеста.
— Послушай, почему бы тебе не пойти покомандовать твоей подружкой Лерой, а!? Я думаю, она будет счастлива такой заботе.
— А я о тебе заботиться хочу.
Он все это говорит и делает с легкой усмешкой. Расслаблен, в хорошем настроении, что злит меня еще больше.
— Спасибо, но обо мне уже есть, кому заботиться, — цежу. — Иди к Лере. Она красивая и вон как специально для тебя вырядилась.
— Ты красивее.
У меня голова кружится от его близости и от его слов. Он все это серьезно? Или прикалывается надо мной?
Почему он выбрал именно меня??? Ведь с самого первого дня так себя ведет только со мной…
Дима перемещает одну руку со столешницы мне на талию. Его пальцы касаются обнаженного участка кожи между джинсами и коротким свитшотом. Я делаю глубокий вдох и замираю, загипнотизированно глядя на новенького. Он нежно водит по моей талии, разгоняя мурашки и электрические разряды.
— Прекрати, — хрипло прошу.
— Не хочу.
— Сейчас сюда могут войти.
Удивительно, что нам удаётся так долго оставаться наедине на кухне. В гостиной по-прежнему орет громкая дискотечная музыка и разливается пьяный смех. Но в любой момент кто-нибудь может пойти на кухню за добавкой алкоголя.
Страх от того, что нас с Соболевым вот так застанут — вплотную друг к другу (да не просто вплотную, он вжал меня своим телом в столешницу!) — отрезвляет. Резким движением я сбрасываю с себя его руку и тороплюсь на выход из кухни, слыша позади шаги.
— Не так быстро, Белоснежка, — Дима хватает меня за предплечье, когда я выхожу в коридор и сворачиваю в сторону гостиной.
— Отпусти! — пытаюсь вырваться, но не тут-то было.
Новенький тащит меня по коридору в противоположную от гостиной сторону. Здесь до конца стены стоит большой зеркальный шкаф-купе. Остановившись у него и смерив мебельное сооружение взглядом, Дима отодвигает створку. Там пусто. Нет ни одежды, ни вешалок.
— Нам подходит, — с этими словами Дима затаскивает меня в шкаф и задвигает створку.
— Ты с ума сошёл??? — пихаю Соболева ладонями в грудь, но он не сдвигается даже на сантиметр.
— Не то слово, — прижимает меня своим телом к стене.
Мы стоим в кромешной темноте, с коридора в шкаф не проникает ни капли света. Я вижу, как блестят его глаза, как они блуждают по моему лицу. Дыхание и сердцебиение учащаются. Мне кажется, даже Соболев слышит, как сильно бьется мое сердце. Бух-бух-бух. Громче, чем музыка в гостиной.
Обе его ладони уже на моей талии, гуляют вверх-вниз по коже. Зачем я надела этот топ?
Смиренно опускаюсь затылком на стенку шкафа. Не отгоняю Соболева, не требую выпустить меня отсюда. Просто смотрю на Диму, ощущая рой бабочек в животе.
«Обещаю, что больше не буду тебя целовать, пока ты сама не попросишь», вспоминаю его слова, сказанные после презентации в библиотеке.
И он действительно не спешит меня целовать. Склоняется к моим кудрям и проводит по ним носом, глубоко вдыхая. Меня охватывает мелкая дрожь, внутри все сжимается. Еще никогда у меня такого не было от близости парня.
Он соприкасается со мной лбом. Губы Димы в ничтожных двух-трёх сантиметрах от моих. Я чувствую его дыхание.
— Поцелуй меня, — прошу и сама не верю, что произнесла два этих слова.
Все, что я сейчас хочу, — это, чтобы Дима меня поцеловал. Умираю, как хочу снова почувствовать его уста на своих.
Шумно выдыхая, он незамедлительно целует. Я обвиваю его руками за шею и привстаю на носочки, отвечая на поцелуй. Сначала аккуратный, затем более смелый.
Боже, это лучшее из всего, что я ощущала за почти восемнадцать лет своей жизни. По крови разливается адреналин, как
