Мишель Рид - Когда сбываются мечты
В его римской квартире они сразу разошлись: он пошел в свой кабинет, она – в ванную. Приняв душ и переодевшись в симпатичное хлопковое платье, Джоанна вышла наконец из своей комнаты. Неожиданно она услышала, как Сандро разговаривает с кем-то в гостиной. Она замерла, потому что узнала второй голос: это была мать Сандро.
Они явно спорили, гневно обмениваясь длинными торопливыми фразами на итальянском. Джоанна не понимала ни слова, но по самому тону разговора было понятно, что они ссорятся. Когда Джоанна вошла в комнату, они тут же замолчали, и стало ясно, что говорили о ней.
– Мама только что узнала, что мы в Риме, – с холодной вежливостью сказал Сандро, – и решила навестить нас.
Его мать даже слегка вздрогнула, таким саркастическим был его тон.
– Buona sera,[14] Джоанна, рада видеть тебя снова, – поприветствовала ее его мать, впрочем, довольно уныло. И без этого было понятно, что она не может испытывать особенного энтузиазма по поводу встречи с Джоанной.
Это была невысокая, хрупкая, очень элегантная женщина с иссиня-черными, не тронутыми сединой волосами и такими же бархатистыми карими глазами, как у сына.
– Спасибо, – все, что сказала Джоанна, которая вовсе не была уверена, что ее рады видеть.
Женщины обменялись поцелуями, больше похожими на простые прикосновения щеки к щеке, – так обычно здороваются итальянки.
– Я… как раз собиралась приготовить кофе, – нашлась Джоанна и отступила было к дверям, но тут в кабинете у Сандро зазвонил телефон.
– Я отвечу, а ты пока побудь с мамой.
Джоанна метнула на него умоляющий взгляд.
«Как он может так подставлять ее?» – говорили ее отчаянные глаза. Но Сандро неумолимо отвернулся и вышел.
– Пожалуйста, Джоанна, присядь со мной и расскажи, что ты делала все это время?
Покорившись судьбе, Джоанна села рядом с матерью Сандро на диван.
– Ты хорошо выглядишь, – вежливо отметила женщина.
– Спасибо, – снова повторила Джоанна. – Вы тоже… я слышала, вы болели?
Она кивнула.
– В прошлом году мне делали операцию на сердце, – объяснила она. – Сандро потом отвез меня в санаторий в Орвието, чтобы восстановить здоровье и силы. Там такой мир и покой… совсем не то, что здесь, в Риме: шум, грязь, толчея… Я только что вернулась оттуда. Навещали бывшее поместье семьи Кампионе, уехавших в Америку? Алессандро объяснил, почему я сегодня не могла до него дозвониться. Я случайно узнала, что ты здесь с моим сыном.
Началось, подумала Джоанна. Сейчас она скажет: «Слушай, ты, что ты о себе возомнила, вторгаясь в жизнь моего сына во второй раз?»
– Тебе понравилось поместье? – услышала она вместо этого.
– Оно не может не понравиться. Это очень красивое место.
– Мы с Алессандро побывали там несколько раз, пока я отдыхала в Орвието. Он тогда так и загорелся идеей покупки этого места для вас.
Джоанна моргнула. Сандро собирался купить это поместье еще год назад? А она думала, это было импульсивное желание.
– Но человек предполагает, а Бог располагает, – печально продолжала женщина. – Я соболезную по поводу трагической смерти твоей младшей сестры, Джоанна, – мягко добавила она. – Такой чудовищный удар для тебя!
Об этом она тоже знает? Джоанна напряглась.
– Я уже справилась…
– Это очень нелегко, – было видно, что твердый тон Джоанны не обманул эту женщину. – Какое трагическое совпадение: как раз в то время, когда мой сын собирался купить для своей семьи это чудесное поместье, вас постигла такая страшная потеря… Вы верите в судьбу, Джоанна?
– Я… никогда не задумывалась над этим, – осторожно ответила девушка.
– А в любовь? – настаивала та. – Верите ли вы, что истинная, глубокая и честная любовь может победить все? Или же, наоборот, никакая любовь, никакие старания любящих не способны обмануть неблагосклонную судьбу?
– Я не совсем понимаю, что именно вы стараетесь сказать мне… – уклончиво отвечала Джоанна, бросая взгляды на дверь и моля Бога, чтобы Сандро вошел как можно скорее. Но его все не было, а его мать, видимо, тоже возложила на себя Миссию. Неужели это их семейная черта? Сбить ее с пути было нелегко.
– Я имею в виду, cara, вот что: верите ли вы в то, что ваш брак с Сандро имеет шанс выжить, или же вы считаете, что он лишь зря мучает обоих, отказываясь признать поражение?
– Мы еще не определились, – натянуто проговорила Джоанна.
– С физической стороной брака?
Джоанна вскочила, и то же сделала гостья, обняв девушку рукой за талию с силой, весьма неожиданной в такой изящной особе.
– Я не собираюсь совать свой нос в чужие дела. Но, пожалуйста, Джоанна, у тебя ведь нет mamma, с которой ты могла бы посоветоваться о таких вещах! Я понимаю, – уговаривала она, – что это нелегко для тебя после всего, через что ты прошла. Но мне больно видеть, как страдает мой сын из-за того, что ты не…
Она замолчала на полуслове. Джоанну затрясло, потому что ее слова ранили, по-настоящему ранили.
– Я могла бы помочь тебе разобраться в себе…
– Никто не может здесь помочь, – Джоанна резко высвободила свою руку, лицо ее было белее мела. – Это вас не касается…
– Что здесь происходит?
Джоанна развернулась на каблуках и взглянула на Сандро остановившимися глазами.
– Ты рассказал ей! Я никогда тебе не прощу…
Она хотела пройти мимо него, но он схватил ее за плечи.
– Отпусти меня, – сказала она с отвращением. Теперь это было настоящее отвращение.
– Мама знает не все, только то, что рассказала Молли. Я же всего лишь человек, Джоанна. – (Ее ледяное лицо нисколько не потеплело). – Мне нужно было поговорить с кем-то, кому я мог довериться, о том, что случилось с нами!
– Это случилось не с нами, а только со мной!
– Нет, Джоанна, – настаивал он. – Я расплачиваюсь за то, что эти негодяи сделали с тобой.
– Тебе больше не надо платить. Я ухожу отсюда. Даже если мне придется просить милостыню!
– Думаешь, я тебя отпущу? Просто потому, что ты разозлилась из-за моей заботы о тебе?
Наконец в ее глазах что-то мелькнуло.
– Я доверилась Молли, а она рассказала тебе. Молли доверилась тебе, а ты рассказал своей матери. Кому доверилась твоя мать, Сандро? Сколько кумушек из великого семейства Бонетти перешептываются за закрытыми дверями своих гостиных о том, как печально закончился твой брак с обесчещенной женщиной?
– Ох, нет, Джоанна! – подала взволнованный голос его мать. – Я никому не говорила! Как же можно! Я бы никогда…
Но Джоанна уже не слушала. Прошло время, когда она могла слушать, что внушают ей другие.
– Я чувствую себя снова изнасилованной, понимаешь ли ты это?
Сандро попытался прижать ее к себе, но она не далась. Ее била дикая дрожь. Дрожь ужаса, гнева и отвращения к самой себе, отвращения, которое всегда возникало, когда она думала о том, что с нею случилось.
