Френдзона. Она под запретом - Мила Реброва
Он вздохнул, посмотрел на меня вопросительно, но сел рядом, когда я настойчиво похлопала по одеялу. Не успел Лёвка усесться, как я прильнула к нему, крепко обхватив бицепс и уткнувшись носом в шею. Меня как будто электрическим током ударило, а потом стало так приятно, словно вернулась домой.
Поежившись, пришла в себя и заглянула Лёвке в глаза. В темноте они были темными, непроницаемыми, и я в них просто утонула, заметив, как кадык на шее друга дернулся. Он шумно сглотнул и попробовал отстраниться.
– Ты куда? – позвала я его, дернувшись с ним по инерции, и он вернулся обратно.
– Тай, иди спать, давай уже ложиться, – буркнул он себе под нос. На меня почему-то не смотрел и казался отстраненным.
– Что я сделала не так?
– В смысле? О чем ты? – нахмурился он, почему-то напрягаясь всем телом.
– Ты странный, Лев.
– Забавно. То же самое сказали про тебя, – «обрадовал» он меня.
– Кто? Родители? Что я странного делаю? Вроде всё как всегда. Только ты не такой, как обычно. Ты изменился.
– Не понимаю, о чем ты, – он нервно передернул плечами, заставив меня напрячься, а потом даже встал, возвышаясь надо мной.
Я что, его раздражаю? Так и кажется, что он мечтает избавиться от моего присутствия, а я его еще спать с собой зову. Размечталась.
– Да ладно, забей, спать так спать, – поднялась я с дивана, натыкаясь на Лёву, который встал на моем пути. Я уткнулась прямо ему в грудь, инстинктивно вытянув руки и уперев их в его накачанные мышцы, а он обнял меня за талию.
Неужели я одна чувствовала это притяжение? Он замер и просто смотрел куда-то вниз. На мои губы? Да нет. С чего бы? Я закусила нижнюю и потупила взор, привычным движением прячась от всех невзгод в объятиях лучшего друга. Просто взяла и обняла его.
Обычно этого было достаточно, чтобы ощутить защищенность и покой, но сейчас… Сейчас я была далеко от спокойствия. Внутри гулко ухало сердце, по телу пошла мелкая дрожь, меня тянуло к лучшему другу, и не хотелось разлепляться. Наоборот, я всем существом хотела ощущать его рядом, чтобы он гладил меня, притягивал к себе, губы горели ожиданием, внизу живота заискрилось пламя.
Мне стало страшно от силы собственных непрошеных чувств, от которых я не знала, как избавиться. Меня бросило в жар, на лбу выступили бисеринки пота. Лёва завел руку мне за голову и взял макушку в свою большую ладонь. Мы столько раз обнимались, каждую минуту я могла подойти к нему и прикоснуться. Столько разных привычных касаний. Дергал за волосы, нос, щипался и щекотал бока, вызывая смех.
Но только сейчас это было другое прикосновение. Особенное. Медленное и тягучее, гипнотизирующее до потери пульса. Его лицо оказалось прямо напротив. Губы были в сантиметре от моих. Наши ноги сплелись, его пальцы шарили в копне моих волос, лохматя сзади.
Что с нами происходит? Почему я не могу оторваться от лучшего друга? Почему хочу больше всего на свете, чтобы…
Лев
Она не знала, что творила со мной. Не могла знать. Ведь ничего подобного моим чувствам не испытывала. До сих бросало в дрожь от воспоминаний, как Булочка оттолкнула меня и высказалась насчет нашего поцелуя, который всё испортил.
Но, черт возьми, когда она так доверчиво ко мне прильнула, меня снова охватили сумасшедшие эмоции. Их невозможно было никак контролировать. Я пытался, но не мог, когда она сладко вздыхала рядом со мной, уткнувшись в шею носом, обняв меня руками и слившись со мной в одно целое.
Я не смог удержаться, кровь неслась быстрее и быстрее по венам, руки действовали сами по себе. Задрал ее голову, направил губы прямо к ее губам, поймал ртом тихий всхлип. То ли протест, то ли испуг. Пальчики комкали футболку, она вытянулась в дугу и встала на носочки.
Неужели отвечает? Поддается? Не веря, я двинул языком вперед, раскрыл ее губы и принялся целовать ее. Безудержно, как безумный, одержимый ею. Пугая и ее, и себя силой и напором. Смял ее губы, жадно брал то, что она давала. Почувствовал, как она робко отвечает, и еще больше обезумел, стал целовать ее отчаянно, как в последний раз, а потом коснулся груди. Это была ошибка.
Булочка замерла и резко отпрянула, отскочила от меня, вытирая губы. Потом кончиками пальцев стала их трогать, расширенными глазами смотрела на меня. Видел, что ничего не понимает, не может поверить в то, что случилось. Но и я тоже ни черта уже не понимал. Голова кружилась, руки дрожали, губы покалывало от поцелуя. Хотелось еще, хотелось большего, я едва держался, чтобы не схватить ее снова и не начать целовать.
Булочка дернулась и стала резко натягивать одежду, спортивный костюм, рваными движениями застегнула молнию, из глаз брызнули слезы. Я чертыхнулся и кинулся за ней, даже не озаботившись, чтобы надеть что-то кроме штанов.
– Стой, – догнал ее в коридоре. – Ты куда?
– Не знаю! – выдохнула она, тяжело дыша, глаза бегали туда-сюда, но она вряд ли видела что-то перед собой. – На кухню, не знаю…
– Так, – мне в голову пришла идея, – стой тут.
Боясь разбудить полдома, я прошел в гостиную и взял оттуда плед, потом показал Булочке пальцем наверх, ее глаза расширились, когда она поняла, что я задумал. В детстве мы неизменно залезали на крышу дома. Смотрели на небо, считали звезды. Просто валялись в обнимку и делились своими мечтами. Именно там я решил поговорить с Булочкой, чтобы никто нас не подслушал.
Мы тихо выбрались на крышу, забравшись оттуда по приставленной лестнице. Осенний холодок сразу пробрался под одежду и вызвал мурашки. Чтобы согреться, я сел на наше привычное место на пологом скате крыши и накинул сверху плед, а потом приподнял его край и позвал молчаливую Булочку к себе.
Она обняла себя руками и, наверное,
