Робин Доналд - Тропическое безумие

Всего одно слово, такое простое, короткое — но такое важное. Глаза их встретились. Иона чисто инстинктивно поняла, что Люк говорит правду.

— Прекрасно, — вздохнула она.

— Это все, что ты хотела выяснить? — спросил Люк.

— Да.

— Я не знаю, почему Сьюзен так сказала — и сказала ли. Журналисты умеют искажать факты. Но Сьюзен в самом начале нашего романа заявила мне, что замужество не входит в ее планы. Кстати, пока мы были любовниками, она совсем не интересовалась Хлоей.

Иона почувствовала, будто ей нанесли удар в самое сердце, но, взяв себя в руки, она произнесла:

— Продолжай.

— Я прекратил нашу любовную связь, когда обнаружил, что отец хочет забрать у меня Хлою. Это произошло как раз накануне нашего приезда в Новую Зеландию.

— Ты любил ее? — Иона тут же пожалела о сказанном. Любовь не входит в их соглашение, она не имеет права задавать Люку подобные вопросы.

Он пожал плечами:

— Нет. — Помедлив, добавил с горькой иронией: — Это был очень удобный роман для нас обоих. Но интересы Хлои — превыше всего.

— Конечно.

С ноткой раздражения Люк произнес:

— Ты забыла, что меня воспитывали как главу семьи, который должен заботиться обо всех родных и близких. Я должен был вести себя так, как мой отец, а до этого — его отец.

— Но не повторять того, что сделал Аристо, — вспыхнув от гнева, заявила Иона. — Он разрушил семью, потому что не поверил тебе. Он отверг тебя.

На лице Люка отразилась усталость.

— Сейчас он меня нисколько не интересует. Пока не затрагивает интересы Хлои… И твои, — сурово заключил он.

— Я все еще испытываю к нему жалость, — заметила молодая женщина. — Но не настолько сильную, чтобы запрещать тебе сражаться с ним.

— До победы. А теперь скажи, почему для тебя так важно знать, что я не собирался жениться на Сьюзен?

Иона не смела признаться, что любит его. Люк ждал, но она продолжала молчать, и он выжидательно приподнял брови:

— Хорошо. Тогда объясни, почему ты выбрала меня в любовники полтора года назад?

Слабая искра надежды вспыхнула в ее сердце. Иона прерывисто вдохнула воздух, а затем с безрассудством, которое испугало ее саму, рискнула всем:

— Ты был таким уверенным, сильным… таким живым. Сначала именно это привлекло меня. А когда ты подчеркнул, что наша связь не более чем курортный роман, всего лишь развлечение, удовольствие и замечательный секс, я подумала, что это хорошо. Мне необходимо было исцелиться.

Люк не шевелился. Он был похож на статую. Когда он заговорил, сердце Ионы подпрыгнуло.

— Я был дураком.

— Нет, это я была дурой. Когда ты предложил мне продолжить наши отношения, я испугалась, что снова буду страдать.

Люк повернулся к ней, лицо его было суровым.

— Почему, скажи на милость?

— Я боялась признаться в этом самой себе, но я опять влюбилась, и на этот раз совсем не так, как в Кевина. Это была не прежняя любовь, непорочная и чистая, но жгучая и пугающая, терзающая сердце. И я знала… — Голос ее сорвался.

— Что ты знала? — поторопил он.

Внутренне содрогнувшись, Иона продолжила:

— В ту ночь, когда ты предложил мне остаться с тобой, я увидела сон: будто я вышла замуж за Кевина, но вдруг появился ты и сказал: «Пойдем». Я оставила его и бросилась к тебе с радостью, переполненная счастьем.

— Ты ушла от меня потому, что тебе приснился сон? — с недоверием воскликнул он.

— Нет, не поэтому.

— Тогда почему? — Иона колебалась, и Люк безжалостно приказал: — Говори.

Иона ужаснулась, обнаружив, что судорожно ломает собственные пальцы. Она поспешно спрятала руки за спину:

— О, наверное, это прозвучит ужасно глупо. Я ушла от тебя, потому что была трусихой.

Люк направился к ней — и остановился в одном шаге. Иона не смела взглянуть ему в глаза.

Тихим глубоким голосом он произнес:

— Ты, как и я, получила тяжелый жизненный урок: любовь может закончиться несчастьем. Почему же ты поверила мне, когда я сказал, что не спал с женой отца?

— Я… я уже говорила об этом. Не могу назвать конкретную причину, это всего лишь ощущение, — взволнованно ответила она. — Я просто знала, что ты не делал этого.

— Тебе известно, что у меня было несколько любовниц, и ни на одной из них я не собирался жениться. Такие мужчины, как я, легко завлекают женщин, используют, а затем бросают. Почему же ты решила, что я не соврал?

— Потому что ты не можешь вести себя так.

— Я вынудил тебя заботиться о Хлое, заставил согласиться на брак со мной. — Люк смотрел в ее глаза — напряженно, властно. — Но почему ты подумала, что я не заставлял жену своего отца переспать со мной? Почему ты не поверила клевете? Потому что я заставил тебя рыдать от экстаза в постели? Потому что я гораздо богаче, чем мой отец?

— Нет, — тихо ответила Иона. — Потому что я видела тебя с Хлоей. И… — Она запнулась, подыскивая подходящее слово.

— Говори, Иона.

— Я просто знала, — повторила она в смятении.

— Точно так же, как знала, что со мной ты снова обретешь жизнь и счастье?

— Да. — И она добавила, уже гораздо смелее: — Да. Я жалею, что не могу выразиться более ясно. Ты носишь свою честь, свое достоинство, свою силу, как флаг. — Люк молчал, поэтому Иона закончила упавшим голосом: — Это звучит глупо, я понимаю…

— Это звучит волшебно, — прервал он ее и улыбнулся. Душа Ионы воспарила на небо.

О, конечно, между ними осталось много недосказанного. Люк ни разу не произнес слово, которое Иона жаждала услышать, но, возможно, со временем он научится любить ее…

Люк задумчиво произнес:

— Древние греки придумали Эроса, бога любви. Этот шаловливый мальчишка пронзает стрелами сердца людей только ради озорства. Я думаю, этот миф имеет гораздо больший смысл… Должен признаться, я влюбился в тебя в тот момент, когда увидел тебя идущей по пляжу, с прекрасными длинными волосами, развевающимися на ветру. Ты была похожа на ангела кисти Боттичелли, который сошел на землю. Тоскующего ангела, жаждущего утешения.

Безмолвно, не веря своим ушам, Иона подняла глаза и увидела тепло в его взоре, переполненном страстью и — еще больше — любовью.

— Повтори, — прошептала она.

Люк рассмеялся глубоким грудным смехом:

— Если только я услышу ответное признание. Ведь я — грек, и я наслаждаюсь, когда мне клянутся в любви, если ты, конечно, испытываешь ко мне это чувство.

— О, Люк, — проговорила Иона, прерывисто переведя дыхание, — ты знаешь, что да.

— Что «да»?

— Я люблю тебя, идиот. Конечно, я люблю тебя — и, думаю, с первого же взгляда, когда ты велел мне убираться с твоего пляжа, а потом предложил присесть и выпить чего-нибудь.