Жаклин Бэрд - Встречи и прощания
Но как бы сильно Эмбер ни любила Лукаса, оставаться на вторых ролях в его жизни она не собиралась. Она не бессловесное животное, которое можно приласкать, привязать к себе, а потом прогнать. И Лукасу предстоит узнать об этом.
Когда лифт остановился на нужном этаже, Эмбер вырвалась из кабины, как разъяренная тигрица из клетки. Не обращая внимания на всполошившуюся секретаршу, пытавшуюся задержать ее в приемной, она прорвалась к двери и, широко распахнув ее, шагнула в кабинет Лукаса.
Оторвавшись от каких-то бумаг, лежавших перед ним на огромном письменном столе, Лукас поднял голову и, сдвинув густые черные брови, удивленно посмотрел на нее:
— Эмбер? Чем я обязан чести видеть тебя в своем кабинете?
— Чести? Не такому подлецу, как ты, говорить о чести! — Без сомнения, в этот момент ее было слышно не только на этом, но и на соседних этажах.
— Я бы советовал тебе тщательнее выбирать выражения. — Он встал и приблизился к ней. — Греки не привыкли к тому, чтобы ставили под сомнение их честь, даже если это делают такие очаровательные женщины, как ты.
— Как ты мог? — Эмбер словно не слышала его слов. — Как у тебя язык только повернулся сказать, что Кристина мертва! Даже в шутку! Если такими вещами вообще можно шутить! Помнишь ту ночь перед нашей свадьбой, когда мы ужинали в ресторане? Тим еще пригласил меня на танец? Знаешь, о чем он говорил? Убеждал меня, что тебе надо дать шанс, что ты полюбишь меня. И я, как дура, послушалась его, ведь ты был одинок и несчастен после смерти жены. А прошлой ночью, когда ты буквально выбил у меня из рук флакон с противозачаточными таблетками… когда спросил, хочу ли я ребенка… Я даже не могу описать, что почувствовала в тот момент. Весь вчерашний день я изводила себя мыслями о том, какой ты на самом деле нежный, чувствительный человек, просто боишься в этом признаться. Боишься! Черта лысого ты боишься! — Она была на грани истерики. — В тебе нет ничего человеческого, одни только дьявольские планы, как преуспеть за счет других!
— Эмбер! Ты все поняла неправильно.
— Наоборот, теперь тебе не удастся меня провести. Пять лет, показавшихся вечностью, я пыталась забыть тебя, и все напрасно. И вот я шла сюда, к тебе, чтобы сказать о своих чувствах. И что я увидела? Кристину, светящуюся от счастья, чудесным образом воскресшую из мертвых, на ступенях твоего офиса. Единственную женщину, которую ты любил и которая дала тебе отставку. Мой бедный Лукас, какой удар по твоей гордости, по твоему мужскому самолюбию! Только на этот раз тебе не дождаться моей жалости.
— Замолчи! Ты кричишь, как базарная торговка.
— Я ухожу от тебя, Лукас. Вопрос с завещанием Спиро будешь решать с моими адвокатами.
— Как трогательно, боже мой. — Его губы скривились в язвительной усмешке. — Только не надо делать вид, что уходишь из-за меня. Мне случайно удалось услышать кое-что из твоего разговора с Клайвом — ты как раз ворковала: «обещаю приехать». Достаточно было оставить тебя на три ночи, чтобы ты кинулась искать утешения в объятиях бывшего любовника.
Размахнувшись, Эмбер что было силы ударила его по щеке. Сколько бы времени ни прошло, мнение Лукаса о ней неизменно оставалось оскорбительным.
— Телефонный разговор, о котором ты говоришь, не имеет никакого отношения к Клайву. — Она заставила себя пуститься в объяснения. — Я беседовала с отцом. Он случайно упомянул о Томпсоне. Клайв всегда был мне настоящим другом. А вот ты… — Ее губы дрожали от обиды. — Как ко мне относился ты? Как к уличной девке, с которой можно переспать, не обременяя себя лишними обязательствами. — Эмбер запрокинула голову, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы, но это было бесполезно: напряжение последних дней, усугубленное его обидным замечанием, в конце концов прорвалось наружу.
— Черт, Эмбер. — Впервые она слышала, чтобы у Лукаса был такой растерянный голос. — Только не плачь, умоляю тебя, твои слезы разрывают мне сердце. — Обняв ее одной рукой, другой он нежно провел по ее растрепавшимся волосам.
— А я и не плачу, — всхлипывая, проговорила Эмбер.
Высвободившись из его объятий, Эмбер вытерла слезы и на подгибающихся ногах пошла к двери. Она сказала все, что хотела. Оставаться здесь дольше было бессмысленно.
— Эмбер! — Лукас догнал и остановил ее. — Прошу тебя, не уходи. Мне тоже есть что сказать.
Подведя ее к черному кожаному дивану, он уселся сам и посадил ее себе на колени.
— Отпусти меня, Лукас, — жалобно проговорила она. — Твоя секретарша может войти в любую минуту.
— Никуда я тебя не отпущу, пока не выслушаешь меня. Даже идущий на казнь преступник имеет право на последнее слово. Пожалуйста, прости, что я сказал про три ночи. Это было жестоко с моей стороны, но стоило мне услышать имя Клайва, и я едва не сошел с ума от ревности. Я знаю, что для тебя он просто друг. Я понимаю, что рано или поздно тебе придется вернуться в Лондон — ведь там тебя ждет работа, которую ты любишь. И, поверь, я сделаю все, чтобы помочь твоей карьере. Я уже договорился о покупке дома в Суррее по соседству с особняком твоего отца. Ты ничего об этом не знала только потому, что я готовил сюрприз к твоему дню рождения.
— Ты купил дом? — Оказывается, все это время он думал об их будущей совместной жизни в Англии.
— Да. Но я не могу понять одного: неужели ты действительно хотела бы видеть Кристину мертвой? Лично у меня возникло именно такое впечатление после всего, что ты тут наговорила.
— Что ты, как можно? Но разве ты не обманывал меня?
— В чем? Я никогда не утверждал, что Кристина мертва. Я сказал, что мой отец умер, а еще через год ушла Кристина. Может быть, мой английский и несовершенен, но с каких пор «уйти» и «умереть» — одно и то же?
— Но почему ты просто не сказал, что развелся с женой? — вскричала она, пристыженная этими словами. — Тогда бы не возникло путаницы!
— Потому что ни один мужчина не захочет признаться в такой серьезной ошибке женщине, которую любит больше всего на свете.
— Пожалуйста, Лукас, не надо лгать: ты любил Кристину. Наверное, ты до сих пор ее любишь.
— Я сам себя обманывал, когда говорил это, и дорого заплатил за обман. Но хуже всего то, что тебе пришлось страдать из-за моей глупости. — Он привлек ее к себе, прижался щекой к ее нежной щеке. Таким Лукаса Эмбер видела впервые в жизни.
— Я пережила это, — тихо произнесла она.
— Для меня это слабое утешение. Поэтому я и хочу, чтобы ты узнала все и поняла, почему тогда я повел себя так жестоко по отношению к тебе. Моя мать была очень красивой женщиной, она притягивала к себе мужчин как магнит. Не задумываясь, она переходила от одного любовника к другому, и даже рождение ребенка ничего не изменило в ее жизни. Мне исполнилось тринадцать, когда мать умерла от передозировки наркотиков. Ее любовник, у которого мы тогда жили, дал мне тысячу драхм и выставил за дверь, сказав, что я уже достаточно взрослый, чтобы заботиться о себе самостоятельно.
