Поцелуй меня, любимый (СИ) - Леванова Марина

Сван спрыгнул на землю, вытащил нож и направился к Неверу, освободил ему руки.  

— Без надобности теперь держать вас связанными, — тихо прошептал он и перешёл к Данияру. — Вы вольны идти на все четыре стороны. Но я прошу вас об одолжении, помогите мне довезти до наших краёв её тело и как положено придать земле. — Встретился взглядом с Данияром. — Ты ей обязан жизнью. Она вылечила тебя, отдав последние силы. Верни ей свой долг! А с лесной ведьмой я как-нибудь сам разберусь.  

Данияр растерянно посмотрел на Невера, обвёл взглядом своих товарищей, провёл рукой по лбу, словно отгоняя тёмные мысли прочь, и твёрдо произнёс:

— Клянусь, что выполню долг жизни перед этим...этой, — осёкся, подбирая правильные слова. — Перед человеком, который спас меня ценой своей жизни.   

Невер кивнул головой, показывая тем самым, что поможет другу выполнить это обещание. А ещё… он решил, что тоже обязательно наведается к лесной ведьме, и разговор с этой женщиной будет серьёзным. 

Чанлиф слышала каждое сказанное слово, но не могла принять эти страшные откровения. Она словно окаменела, взирая на неподвижное тело степняка. Сердце рвалось на тысячу маленьких кусочков от невыносимой боли от утраты любимого человека, а сознание не хотело принимать тот факт, что степняк — женщина. 

 “Этот человек говорит глупости! Илад не может быть девушкой. Он бесстрашный, отважный, сильный, ловкий воин”. 

Перед взором всплывали одна за другой яркие картинки: вот степняк с лёгкостью укладывает на обе лопатки заморского принца, несётся на всех парах на своей белой лошади, на полном скаку встаёт ногами на седло и протягивает ей синий цветок, танцует с ней плечо к плечу на пиру и смотрит своими синими глазищами прямо в душу, дерётся, как бог, укладывая налево и направо своих недругов. — Нет-нет, этого просто не может быть!” — повторяла она про себя и во все глаза смотрела на неподвижное тело пранадармца, укрытое плащом. 

Решительно откинула плащ, опустилась рядом со степняком, положила голову ему на грудь и тихо прошептала: 

— Где бы ты ни блуждала сейчас, в каких тёмных уголках потустороннего мира не затерялась, — вытерла слёзы со щеки, — прошу тебя, вернись! 

Ухо вдруг уловила слабый стук в груди степняка. Чанлиф вздрогнула и приподнялась на локте, уставилась в его лицо, снова наклонилась и прислушалась: стук сердца был едва различим, но улавливалось и слабое дыхание. 

— Он жив! — закричала Чанлиф. 

Слуги, девушки, воины — все бросились к повозке. Сван оказался первым и принялся снова ощупывать шею Милады. 

— Ты не ошибаешься? Дай-ка я сам посмотрю. 

И столько надежды прозвучало в голосе старика, что все затаили дыхание, ожидая его окончательного приговора. 

— Он спит, то есть она. — Чанлиф смущённо отодвинулась от степняка. — Я слышала, что когда маги творят волшебство, то с ними такое случается: они так сильно ослабевают, что их сон становится похожим на смерть. 

— Она дышит, — уверенно произнёс Сван. — Но такая ледяная, словно едва жива. 

— Нужны пледы, шкуры — всё, что найдёте, тащите сюда, — приказал Невер. — Его… её надо укутать.  

Люди тотчас бросились выполнять приказ, а через мгновение возле повозки была навалена целая куча из шкур и пледов. Невер стоял рядом и в задумчивости наблюдал за эгранскими девушками, которые вместе со своей госпожой хлопотали над неподвижным телом степняка. Встретился взглядом со Сваном. 

— Ты должен рассказать мне всё с самого начала. 

— Хорошо, я расскажу всё, — согласился командир. — А что прикажете делать дальше?   

— Выдвигаемся. Нужно спешить!

— Куда мы направимся? — поинтересовался Сван, надеясь услышать то, что больше всего хотел сделать сам. 

— Мы едем к Майре Лесной, — процедил сквозь зубы Невер, и его глаза зловеще заблестели. — Нам есть о чём с ней побеседовать!   

Глава 28

Шли уже вторые сутки, как их небольшой отряд двигался по безопасным землям, и всё это время Милада-степняк ни разу не приходила в себя. Она словно спала, но сон был чудным, и  если бы не слабое дыхание, то её вполне можно было бы принять за мёртвую.

При ней постоянно находилась Чанлиф. Девушка следила за тем, чтобы степняк постоянно оставался в тепле, чутко прислушивалась к его тихому, слабому дыханию и смачивала ему губы водой, чтобы не сохли. Днём она вообще не отходила от повозки, а по вечерам присоединялась ко всем возле жаркого костра, чтобы поесть, и подолгу слушала рассказы Свана о подвигах светлой волшебницы в Эгране.

Бывшие пленники тем же вечером под завывание холодного северного ветра перекупались в ледяной воде в местной небольшой речушке. Принцесса усмехнулась, вспоминая изумлённые лица своих служанок и подруг, когда оскильские мужчины вернулись на поляну и расселись возле костра: их мощные, сильные тела были едва прикрыты шкурами, с мокрых волос стекали капли воды, и глядя на них хотелось ещё сильнее укутаться в тёплый плед, желательно с головой, но самим воинам было всё нипочём.   

Так за вечерними беседами Чанлиф постепенно узнавала подробности жизни зедарской принцессы, её знакомства с Невером, их помолвки и обряда Соединение Судеб, и те непростые обстоятельства, которые сподвигли девушку отправиться в опасное путешествие полное приключений. И каждый раз эгранка всё больше и больше удивлялась силе духа юной светлой волшебницы, которая не побоялась бросить вызов всему миру ради того, чтобы вызволить любимого из плена. А вот известие о том, что Милада оказывается младше её почти на пять лет, окончательно повергло Чанлиф в шок; почему-то разом вспомнились все те сцены, когда она пыталась соблазнить своего степняка.

Чанлиф, конечно, искренне желала светлой волшебнице счастья, любви и семейного счастья, но иногда нет-нет, да закрадывалась в душу тёмная мысль: а что если вдруг степняк не сможет вернуть себе прежний образ, то возможно тогда у неё всё же появится шанс обрести своё счастье рядом с любимым человеком. 

Уже давно стало светать, но солнце только сейчас показалось из-за горизонта, разгоняя остатки ночного тумана и пробуждая жизнь в лесу.

Чанлиф слышала, что в лагере началось движение, но не собиралась выползать из своего уютного, тёплого кокона. Она лежала в повозке рядом со своим степняком и разглядывала его прекрасное лицо, пытаясь запомнить каждую его черточку и страшась того момента, когда колдовство спадёт. Вчера вечером возле костра Сван сообщил, что они въехали в оскильские земли, полноправным хозяином которых был Невер, и сейчас прямым ходом направлялись к хижине Майре Лесной.

Только что ветер донёс до неё запах дыма от костров, которые запалили, чтобы приготовить сытный завтрак перед трудной дорогой. Оскильские мужчины исправно ходили на охоту и обеспечивали весь отряд дичью. Невер предупредил, что остановок больше не будет уже до самого Углича — его родного замка. Так и сказал: “Только по дороге заглянем к лесной ведьме и сразу же отправимся домой”. 

— Проснулась? — В повозку заглянул Данияр. — Ну ты и лежебока однако, — лучезарно заулыбался, поправляя на себе огромную, с чужого плеча, рубашку. — А ну-ка, вставай и разгони своих девчонок, чтобы помогли завтрак приготовить мужчинам; а то негоже это!

Чанлиф издала неопределённый звук и попыталась натянуть плед себе на голову, чтобы только не видеть это довольное лицо. За эти два дня этот исполинский русич достал её неимоверно! Куда бы она не пошла и чего не делала, он постоянно был рядом.

— Ну уж нет! — Данияр схватил за край ткани и потянул на себя. — Я видел, что ты проснулась. — Откинул ткань с головы девушки и застыл в немом восхищение.  — Это… В общем, вставай, — проговорил он севшим вдруг голосом; его взгляд блуждал по лицу, скользил по волосам, затем сместился к глазам. — Помощь ваша нужна.

Чанлиф откинула плед, поднялась, прожигая возмущённым взглядом наглого русича, начала перебираться через бортик повозки, запнулась о наваленные как попало шкуры и непременно свалилась бы, не подхвати её мужчина на руки.