Париж от A до Z - Мари Секстон
– Я так сильно хотел быть достойным тебя.
– Ты и был таким, – ответил он тихо. – Прости, что я этого не понимал.
– Джонатан… – Мой голос был глухим от непролитых слез, и я изо всех сил старался удержать их в себе. Было ощущение, что если я позволю себе начать плакать, то никогда уже не остановлюсь. – Прости меня…
– Ш-ш, – произнес он. – Достаточно извинений. Это больше не имеет значения. У меня есть мое, а у тебя есть свое. Ты должен перестать оглядываться на то, что мы потеряли. Зак, я наконец-то научился жить в мире с прошлым и думаю, что тебе пора научиться тому же.
Ком в горле угрожал задушить меня. Голос окончательно мне отказал. Я смог только кивнуть.
– Заботься об Анжело, – сказал он, – и пусть он заботится о тебе. – Его взгляд упал на мои губы, и я осознал, что он собирается сделать, всего за секунду до того, как это произошло. Я закрыл глаза. И не остановил его.
Здесь не было ни эротики, ни романтики. Но этот короткий поцелуй – ладонь Джона на моей шее, еще знакомая мягкость его касаний, дрожь его дыхания на губах – стал одним из переломных моментов моей жизни.
Это была точка в нашей истории.
До момента, пока он ее не поставил, я не осознавал, насколько необходимо мне это было. Он отпустил меня, и я сидел с закрытыми глазами, всем телом дрожа, пока дверь номера не закрылась. Когда я снова открыл глаза, напротив меня стоял Анжело.
Мне было невыносимо даже смотреть на него. Я знал, что он расстроен или ревнует. Подспудно я понимал, что должен броситься к нему и успокоить. Но у меня не было сил. Я спрятал лицо в ладонях и спросил:
– Сколько ты видел? – Я отчаянно пытался взять себя в руки.
– Достаточно, – ответил он. Но в его голосе не было злости. Я услышал, как он пересек комнату и встал напротив меня. Я боялся взглянуть на его лицо. Я боялся того, что я могу там увидеть. Он положил ладонь мне на плечо – подарил крошечное прикосновение, такое мягкое и понимающее. По-прежнему сидя на спинке дивана, я медленно поднял голову. И увидел в его глазах лишь сострадание.
– Анжело, прости меня, – произнес я. – Я не хотел…
– Заткнись, Зак, – сказал он. Слова были резкими, но его голос был мягким. Он обнял меня, крепко сжал, и мое самообладание начало осыпаться. Эмоции, с которыми я сражался с самого приезда в Париж – а может, и дольше, – начали душить меня, распирая мне грудь. Стыд за то, что мне не хватило сил сделать Джонатана счастливым, чувство вины за все обиды, что я нанес, боль от того, что так сильно любил его, но все равно потерял. – Просто отпусти, – тихо прошептал Анжело мне на ухо, и в следующее мгновение я уже всхлипывал в его объятьях. Я вцепился в его футболку, зарылся лицом ему в грудь и целиком отдался печали, такой сильной, что все мое тело трясло, а он только обнял меня еще крепче.
Я столько раз утешал его, но теперь мы поменялись местами. Впервые за все время разбитым был я, а он, обнимая меня, нашептывал мне успокаивающие слова.
– Я знаю, как сильно ты любил его, Зак, – промолвил он тихо. – Я знаю, как это больно.
И мой милый Анжело, который еще недавно и слышать имени Джона не мог, утешал меня, пока я наконец-то оплакивал то, что потерял годы назад.
***
Хорошо, что у меня было несколько часов на то, чтобы привести себя в норму. В конце концов Анжело уложил меня в кровать. Я поначалу не верил, что сумею заснуть после всего, что случилось, но в итоге заснул. Через час он ласково меня разбудил.
– Иди в душ, Зак, – сказал он. – Я заказал обед. Его привезут через десять минут.
Душ и еда безмерно мне помогли. Поев, я лег на диван и положил голову ему на колени. Смотреть ему в глаза было все еще тяжело. Его пальцы мягко легли мне на затылок и начали перебирать мои волосы. Это было приятно.
– Расскажи, что случилось, – произнес он.
– Ничего.
– Не ври!
– Анжело, я не могу…
– Ты правда ходил на пробежку?
– Да.
– А потом пошел к нему в номер?
– Нет!
– Он поцеловал тебя?
– Нет. – Но я знал, что ответил на секунду позднее.
– Ты поцеловал его?
– Нет, – сказал я, но едва различимым шепотом.
– Зак? – не отступал он.
Это было непросто, но я все-таки выдохнул и сказал:
– Но я хотел это сделать.
Я приготовился к тому, что сейчас он закричит на меня или оттолкнет меня. Но он не сделал ни того, ни другого.
– Ты еще любишь его?
– Нет. – И то была правда.
– Ты хочешь вернуть его? Пойти к нему в номер, начать умолять, чтобы он бросил Коула ради тебя?
– Нет!
– Значит, это длилось всего пару секунд? Не всю поездку?
– Не всю.
Секунда молчания, а потом он – совсем тихо – спросил:
– Зак, ты еще любишь меня?
– Больше всего на свете.
Его пальцы продолжали перебирать мои волосы. Мягко и успокаивающе.
– Тогда, – сказал он негромко, – у нас все идеально.
От нежности его слов мне на глаза опять навернулись слезы, и я сердито смахнул их. Потом заставил себя сесть и посмотреть ему в лицо.
– Как ты можешь не злиться?
Он пожал плечами.
– Не знаю, Зак. У меня нету бывших, и я не знаю, что нормально, а что ненормально. Просто до сих пор ты, похоже, вспоминал о Джоне только плохое. И все-таки ты был с ним три года. Я знаю, что ты любил его. Значит, у вас были и хорошие времена.
– Когда мы были дома, а он в Аризоне, все было по-другому. Ты мог притвориться, что ничего не было. Но сейчас мы провели с ним пять дней. Целую кучу времени. И если у тебя был момент или два, когда ты наконец-то вспомнил что-то хорошее или, может, задумался, что было бы, если… Я не
