Оркестр - Мира Форст
Несколько дней потратили на согласование всех интервью между собой, радиостанциями, телевидением и прессой. И немало времени ушло на составление графиков выступлений. Рита принесла план мероприятий на год, где она будет играть с симфоническим оркестром. Руководствуясь этим расписанием, Тимофей составил календарь для группы. На некоторые мероприятия Рита не могла попасть, так как даты давно были забронированы устроителями, но большинство концертов она все же будет с нами, включая и международные гастроли. По счастливому совпадению несколько наших туров за рубежом приходились на даты, когда там же будет гастролировать и симфонический оркестр. А время заявлялось такое, что Рита сможет выступить на обоих концертах.
Пожалуй, самым сложным оставался вопрос с родителями Риты.
− Если папа ничего и не заметит, то мама знает все мое расписание. На международных концертах все это будет несложно провернуть, но вот здесь. Мне как-то придется объяснять, зачем я еду в другой город или почему слишком поздно возвращаюсь.
− Мы что-нибудь придумаем, − погладил я ее по мягким волосам.
Но придумывать ничего не пришлось. Вопрос с родителями девушки разрешился самым неожиданным образом.
В начале февраля «Оркестр» выступал на площадке концертного комплекса «Галактика». За неделю до выступления подвозил Риту домой, и пока мы ехали, ей позвонила мама. После разговора Рита так испуганно глянула на меня, что я свернул на обочину и остановил машину.
− Что случилось? – взял я ее ладошку в свою руку.
− Папе на работе подарили билеты на концерт группы «Оркестр» в Галактике. Мама сейчас сообщила, что пойдем всей семьей смотреть на талантливую девочку флейтистку. Она считает, возможно, мне стоит познакомиться с Розой и перенять, так сказать, опыт.
Я невольно рассмеялся. Рита тоже не удержалась, ее губы тронула очаровательная улыбка.
Гримерные в «Галактике» были поскромнее тех, что выделялись артистам в «Великом», но по нашему требованию поставили ширму, за которой Катя колдовала над изменением внешности Риты.
− Что значит не придешь!? – несмотря на ширму, услышали мы звонкий голос мамы флейтистки, раздающийся из телефонной трубки.
− Мам, мне…, − замялась Рита, − пришлось задержаться в институте.
Зная характер девушки, предполагаю, обманывать родительницу ей не нравилось. Что ответили на той стороне слышно уже не было, видимо, женщину объяснение дочери удовлетворило, потому что Рита уже спокойно сказала:
− Спасибо, мама. С удовольствием посмотрю потом запись.
− Все будет хорошо, не волнуйся, − обнял я девушку перед выходом на сцену.
− Надеюсь, родители ни о чем не догадаются. Если отец поймет, что это я…
− Рита, ты же видела себя в зеркало. Выглядишь крутой и дерзкой рокершей. Никто не признает в тебе флейтистку из филармонии.
Она благодарно посмотрела на меня, и мы вышли из-за кулис.
Сегодня Рита играла с нами сразу в пяти песнях, когда звуки флейты открыли первую из них, в зале отреагировали бурно и восторженно. Моя девочка весь концерт продержалась на высоте. Я был очень горд за нее и счастлив, что именно мне она ответила взаимностью.
Рита тревожилась, что вернется домой позже родителей, и пока они занимали очередь в гардероб, мы с ней бросились к моему джипу, припаркованному прямо напротив входа для артистов. Пробок не было, и машина двигалась на приличной скорости. Я посматривал в зеркало заднего вида, наблюдая за преображением из рокерши в скромную флейтистку. Колготки в сеточку, яркое боди, черные локоны, накладные ногти и прочие детали имиджа Розы Трубецкой складывались в пакет. Завтра отвезу его в студию и передам в распоряжение Катюши.
Внушительный внедорожник Ритиного отца показался во дворе элитной многоэтажки ровно тогда, когда мой автомобиль его покидал.
− Что сказали родители?
Мы встретились с ней на следующий день в небольшом кафе, заняв такой столик, где нас не смогли бы рассмотреть другие посетители.
− Они в восторге. Даже папа. Мне прямо стало обидно, что родители так расхваливают незнакомую рокершу Розу. Не припомню, чтобы в адрес Риты доставалось столько похвал.
Я рассмеялся.
− Первый раз слышу, как ты ворчишь.
− Понимаешь, их как будто распирало от гордости не за родную дочь, а за незнакомую девчонку. Папа заявил, будто до этого концерта он и не предполагал на что способен инструмент с такими малыми габаритами, как у флейты.
Рита так смешно злилась, при этом еще и измазала свое личико шоколадным пирожным, что я просто не мог сохранять серьезное выражение на лице.
− Рома, тебе смешно? – слопала она еще одно пирожное.
− А ты хотя бы замечаешь вкус того, что ешь?
− Что?
Рита удивленно глянула на свою тарелку, затем подняла глаза на меня.
− Я съела три пирожных?
− Четыре, − взял я салфетку и вытер с ее губ остатки шоколада.
Вечером, уже привычно, прежде чем зайти в подъезд дома Риты, устроились в приглянувшейся нам беседке. На улице разыгралась настоящая метель. Ветер подхватывал валивший с неба снег и швырял его в лица прохожим. Автомобили быстро превращались в сугробы, а протоптанные тропинки становились нехожеными. Специальная техника и укутанные до самых глаз дворники не справлялись с разбушевавшейся непогодой. Но мы вдвоем всего этого не замечали, самозабвенно, жадно, страстно, жарко целуясь. Лишь телефонная трель смогла нарушить этот мир для двоих.
− Рит, ты собираешься домой подниматься?
Из-за шапки Рита немного отодвинула трубку, и мне был слышен ее разговор с мамой.
− Роман ведь тебя уже полчаса назад как привез. Я из окна видела.
− Мама? – только и смогла обескураженно произнести Рита.
− И поднимитесь вместе, пожалуйста. У нас с папой есть к вам серьезный разговор.
− Похоже, мы недооценили твоих родителей, − слегка щелкнул я девушку по носу.
− Как думаешь, они знают только о том, что мы встречаемся, или вообще обо всем?
− Вот сейчас и узнаем.
Из подъезда вышла женщина средних лет, держа на поводке собаку породы французский бульдог. Собачка тут же очутилась в сугробе и застряла в нем, смешно шевеля острыми ушами и отфыркиваясь от налипающего на морду снега. Хозяйка псинки ловко выудила своего питомца из западни и отошла в сторону, пропуская нас к входной двери.
Пока лифт быстро и бесшумно поднимался до нужного нам седьмого этажа, Рита боязливо прижималась ко мне. Я слышал стук ее сердца. Она
