Джерри Уандер - Верить и любить

— Как-нибудь обойдется без медицинского вмешательства. — Генри был непреклонен.

Николь усадила сынишку на детский стульчик и тщательно пристегнула ремни.

— Я страшно удивилась, когда ты подбросил трость и помчался за аэропланом как угорелый.

— Я сам от себя этого не ожидал, — признался Генри, тяжело опустившись на сиденье. — Просто пытался во что бы то ни стало привлечь к себе внимание.

— Надеялся на чудо? Думаю, со стороны казалось, что у тебя поехала крыша.

Он невесело усмехнулся.

Не слишком удачная была идея, верно?

— Одна из самых бредовых за всю историю человечества, — улыбнулась Николь и приникла к нему, скрывая набежавшие слезы. — Ох, Генри, Генри, как же я испугалась — за Джонни, за тебя… и за себя тоже.

— Ну-ну, девочка, успокойся, все закончилось благополучно. — Он нежно обнял ее, поцеловал в мокрые от слез щеки, старательно оправил сбившуюся блузку. — Тебе лучше, солнышко?

— Немного. — Она включила зажигание и вывела машину на шоссе. — За несколько минут до «марафона» ты говорил, что Агата не сможет вывезти малыша с Маскаренских островов без паспорта, что ее обязательно задержат в Родригесе. И тем не менее бросился на взлетную полосу, забыв обо всем.

— Невыносимо было смотреть, как ты мечешься и страдаешь, и я решил, что вывернусь наизнанку, а не позволю трепать тебе нервы. До того момента я не сомневался, что никогда уже не буду бегать, но.!. — Облокотившись рукой о спинку сиденья, Генри повернулся к Джонни. — Ты и твоя мамочка наделили меня зарядом нечеловеческой энергии.

— Твой папочка установил настоящий мировой рекорд, жаль только, болельщиков недостает, — подтрунила над ним Николь, но потом заговорила серьезно: — Хорошо бы твоей ноге это не навредило и обошлось без осложнений.

— Будь что будет. Денька через два я узнаю наверняка. — Генри снова обернулся к сыну. — Вот чьей выносливости можно позавидовать: его похитили и освободили, родители в эти мгновения пережили десять жизней, а ему даже обидно, что приключение быстро завершилось.

— Вряд ли тетушка Агата оценила твой непоколебимый оптимизм, милый. — Николь заулыбалась, взглянув на отражение Джонни в смотровом зеркале. — Ты причинил ей лишь головную боль.

— Иначе мы не увиделись бы с ним так скоро, — резонно заметил Генри.

За несколько миль до «Причала», на развилке у рыбачьего поселка, неожиданно показалась неповторимая соломенная шляпка Дианы. Николь посигналила, и та помахала им рукой.

— Слава Богу, что хоть ее не коснулись все эти треволнения, — вздохнула Николь.

— Куда вы ездили? — поинтересовалась Диана, располагаясь на заднем сиденье.

— Мы спасали Джонни! — торжественно объявила Николь.

— «Блондинка» похитила, — пояснил Генри.

Диана выронила сумочку и оцепенело уставилась на них.

— Генри побежал за самолетом…

— Подождите, я же так вообще ничего не пойму, — захлопала глазами ошарашенная Диана.

— Почему бы нам для начала не присесть за столик? — предложил Генри, лихо выруливая к «Причалу».

Диана кивнула в знак согласия и пытливо посмотрела на него.

— Ведь вы отец Джонни, правда?

— Как вы угадали?

Она лукаво улыбнулась и перевела взгляд на мальчика.

— Джонни — ваша уменьшенная копия, кроме того, вы не стали бы так умиляться чужим ребенком.

— Я умилялся?!

— Еще как, прямо не могли нарадоваться на него. Вы и на Николь смотрите с обожанием, когда она занята или отвернется.

— Неужели? — Он озадаченно потер переносицу. — Честно говоря, я бы выпил чего-нибудь прохладительного, в такое пекло гонки по летному полю, знаете ли, приводят к обезвоживанию организма.

— Я угощу тебя пивом. — Николь отдала ему Джонни и мигом принесла из кухни две бутылки пенистого темного напитка.

Если Диана умудрилась почуять, что Генри глаз не сводит с Джонни и его матери, она наверняка уловила, какие чувства питает к нему Николь. К счастью, ей хватило такта не произносить этого вслух.

Днем и к вечеру заказов не прибавилось, посетители заходили лишь изредка. Расшалившийся Джонни наконец угомонился, и Николь отнесла его в коттедж, а в ресторане все еще оживленно обсуждались минувшие события. У Поля словно гора с плеч свалилась, отныне он избавлен от преступной поклонницы.

— Отпустила нашего сердцееда на танцы, похоже, до закрытия никто не пожелает зайти в бар, — сказала Диана, когда Николь вернулась и сообщила, что бэби уснул. — Я думала, Генри придет поужинать, но он, наверное, вдоволь находился сегодня и предпочел отдохнуть…

В этот момент у входной двери настойчиво прозвенел колокольчик. Николь нехотя побрела открывать дверь. Духовка давно выключена, продукты убраны в холодильник — неужто какому-то лунатику взбрело в голову проголодаться или потребовать выпивку так не вовремя? Хотя это и шло вразрез с ее принципами, Николь с удовольствием отправила бы непрошеного гостя на все четыре стороны.

Вопреки ее предположениям, это был «каменный гость»… Генри.

— Боже мой, что случилось? Тебе плохо, опять нога разболелась? Надо срочно позвонить в госпиталь, — переполошилась Николь.

— Нога побаливает, но с сегодняшнего дня я приучаюсь ходить без трости.

— Зачем ты экспериментируешь после такой колоссальной нагрузки? Вдобавок на улице темнота хоть глаз выколи. Право, ты ненормальный!

— Ничего подобного, у меня с собой фонарь, а вообще я здесь не для того, чтобы демонстрировать тебе свои достижения. Мы должны кое-что обсудить. — Он взглянул на ее утомленное лицо. — Но если ты собиралась ложиться…

— Не беда, я в состоянии тебя выслушать.

В коттедже Николь провела его через узкий коридор в гостиную, слабо освещенную торшером.

Старое трюмо, овальный коврик на деревянном полу, покрытый батиком тростниковый диван, плетеное кресло-качалка и журнальный столик составляли скромную обстановку этой уютной маленькой комнаты. Белые кружевные занавески были раздвинуты, и в открытое окно из садика вместе с теплым ветром вливался цветочный аромат.

Николь жестом пригласила его присесть на диван, а сама устроилась в кресле.

— Что за срочное дело заставило тебя прийти? — спросила она нетерпеливо.

— Я хочу объяснить, почему нам с Джонни лучше не встречаться, когда он вырастет. Помнишь, я говорил, что это не слишком удачная мысль?

Она исподлобья с досадой посмотрела на него. Без сомнения, после всех испытаний, выпавших сегодня на его долю, Генри еще острее почувствовал, как привязался к сыну, но к чему являться за отпущением грехов среди ночи?