Джойс Дингуэлл - Красный бутон

В полдень несколько клиентов все же переступили порог ее кафе. Но все они, сидя в «Мальчике-с-пальчик», глаз не отрывали от «Перспективы». В довершение всех несчастий там начали останавливаться легковые автомобили. Роуана, которая так и не избавилась от тоски по фарфоровым чашкам, слоеным пирогам и булочкам с корицей, завистливо наблюдала, как посетители, виденные ею раньше только во сне, с довольными лицами выходят из заведения конкурентов.

Роуана совсем сникла. Налив себе чаю, она даже забыла о нем, и чай остыл. Она забыла, и что нужно поддерживать огонь в печке, а когда вспомнила, набросала туда так много дров, что ее оцинкованный кошмар превратился в настоящую парилку. В ужасе Роуана выскочила на улицу и ополоснула горевшее лицо в корыте под манговым деревом. Интересно, как там, напротив, умываются? Потом она увидела на шоссе еще один грузовик. «Наверно, он, как и другие, остановится у конкурентов», — с грустью подумала девушка, но он повернул в ее сторону. Она поскорее надела один из подарков Элиссы и приготовилась очаровывать клиента. Но водитель купил лишь коробок спичек.

— А у вас соперник появился, — пробормотал он, даже не удостоив взглядом Роуану в розовом фартуке, потому что смотрел на «Перспективу», и было видно, что он собирался посетить новое кафе на обратном пути.

После обеда приехала Элисса.

— Я отлично провела утро, — сообщила она, — Джонатан показывал мне имбирь. Оказывается, очень интересная культура.

— Очень.

— Ой, Роуана, какой кошмар! — сочувственно проворковала Элисса, вдруг бросив взгляд на «Перспективу». — К таким вещам, конечно, готовишься, но они всегда случаются неожиданно. И Джонатан говорит… У вас, наверно, сборы упали?

— Да уж, купили только коробок спичек.

— Это правда?

— Почти.

— Слушайте, просто конец света. А Джонатан говорит, что для вас еще не все потеряно.

— А для кого же тогда все потеряно?

— О, какое несчастье! Мы с Джонатаном проговорили всю ночь напролет, и я даже сама ужасно расстроилась… Представляю, как другие люди переживают…

— Например, Ларри? — Вопрос вырвался у Роуаны непроизвольно, но она с удовлетворением отметила, что он испортил Элиссе настроение.

— Он долго еще пробыл? — резко спросила она.

— Долго. Он, знаете ли, не сразу побежал вслед за вами.

— О чем вы говорите, Роуана?

— Простите, Элисса, — притворно раскаялась она. — Джентльмен, который вчера вечером был в Таймауте, уехал довольно рано. Мне кажется, что он не просто начальник на родео, но еще и участник. Я имею в виду, конечно, выступления новичков, которые состоятся в среду. Как вы думаете, он может быть одним из них?

— Понятия не имею. — В голосе Элиссы явно звучали истерические нотки. Роуана почувствовала, что ее слова попали не в бровь, а в глаз. «Почему, — размышляла она, — почему Элисса должна радоваться, когда я страдаю?» Но тут она вспомнила, как ночью, глазея в окно на конюшни Николаса, гадала, что делает его сестра в Наргано, и ей стало смешно. Слово «страдание» сюда никак не подходило.

— Я рада, что мне удалось вас развеселить, — холодно добавила Элисса.

— А мне и не весело вовсе. Просто больше ничего не остается делать. — Она кивком указала на «Перспективу».

— Но ведь это не важно. Джонатан говорит… — Взглянув Роуане в лицо, Элисса поостереглась продолжать начатую фразу.

День прошел, наступил вечер, а клиентов не прибавлялось. Когда приехал Барни, Роуана показала ему нетронутую гору сандвичей и посоветовала больше не готовить.

— Мне очень жаль, Роуана, — сказал Барни, со смущением оглядывая пустые столики.

— А мне жаль вас, Барни. Вы мечтали о «Мальчике-с-пальчик», ведь правда?

Он смутился еще больше и, переминаясь с ноги на ногу, ответил, что да, вроде того.

— Мне бы он пригодился на пенсии, — добавил Барни.

— Вместе с Нэнси?

Он залился краской.

— Барни, сейчас уже не выигрывают призы для девушек.

— А Нэнси уже не девушка.

— Какая разница? Все равно приз не нужен.

— Я так не могу. Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Нет, не понимаю. Вы просто упрямый осел.

— Ну что же, мы такие, какие мы есть.

— А Нэнси?

— Слушайте, все уже прошло. Все закончилось, когда умер старина Том, не успев обсудить завещание со мной. Ничего, я уже привык. Но вы… Хоть и знали заранее, все равно это, должно быть, ужасно.

— Да, вы правы. Мне уже не подняться, даже если клиенты вдруг появятся. Слишком большие потери. А мистер Саксби…

— Это точно, — закивал Барни, — Джонатан всегда на стороне закона, что бы ни случилось.

«Только когда случилась Элисса, он почему-то оказался на ее стороне», — подумала Роуана.

И, сердясь на себя за бесконечное пережевывание темы, которую давно было пора забыть, она отправилась в Таймаут.

Следующий день не принес перемен к лучшему. Несколько самых верных клиентов зашли в ее кафе, но и они все время с любопытством поглядывали через дорогу, и Роуана знала, что любопытство обязательно возьмет верх и на прощанье они скажут: «Я только посмотрю, что за отраву там готовят».

Всего лишь один новичок посетил «Мальчик-с-пальчик» за время от обеда до ужина, и лишь потому, что в «Перспективе» уже не было свободных мест. Наконец еще чьи-то тормоза завизжали рядом. Роуана нетерпеливо выглянула наружу. Оказалось, это автобус, который привез ее в первый день.

— Привет! — закричал водитель. — Ну что, вы теперь здесь живете? Я же говорил, что у вас будут конкуренты. Ничего, дальнобойщики быстро разберут, с какой стороны хлеб маслом намазан! — Смеясь своей шутке, он подошел к кафе.

— Вы зайдете? — с надеждой спросила Роуана.

— Нет, я вам посылку привез. Это вы Редланд?

— Да.

— Тогда распишитесь вот здесь, внизу. Письма я не развожу, только посылки. Ну, как у них там дела, на той стороне? Чем кормят? Хотя, вы, наверно, не знаете… Ничего, я сам посмотрю и вам расскажу.

Роуана смотрела ему вслед. Как и в день ее приезда, пассажиров в автобусе не было. Тогда он сказал, что все пассажиры садятся дальше, а в Укромный Уголок ему просто положено заезжать.

Посылка как-то вылетела у нее из головы. А если бы она и вспомнила о ней, то наверняка подумала бы, что это девушки из пансиона прислали какую-нибудь чепуху — каталог женских романов или вроде того. Даже когда Барни взял посылку с кухонного стола и отдал Роуане в руки, она не придала ей значения и, придя в Таймаут, не раскрывая, швырнула ее на свою кровать.

После ужина они слушали пластинки и болтали. Потом Роуана пошла в свою комнату. Посылка так и валялась на кровати. Роуане не хотелось до нее дотрагиваться, и не от усталости, а просто потому, что на нее нашла апатия — ей вообще ничего не хотелось. Спустя некоторое время девушка все же развязала бечевку и затем принялась разворачивать многочисленные слои бумаги, недоумевая, для чего понадобилась столь тщательная упаковка. Когда же Роуана отбросила в сторону последний лист, то сразу поняла, для чего: Библия была слишком ветхой.